Ковалевский, павел иванович. П. И. Ковалевский о русском национальном воспитании Павел ковалевский

Петрюк П.Т., Петрюк А.П., Иваничук О.П. (Харьков, Украина)

	Кандидат медицинских наук, доцент, врач-психиатр, исследователь истории психиатрии; Харьковский городской благотворительный фонд психосоциальной реабилитации лиц с проблемами психики, ул. Академика Павлова, 46, Харьков, 61068, Украина. Тел.: +380 57 396 0458. E-mail: [email protected]
	Врач-психиатр, внештатный научный сотрудник, исследователь истории психиатрии; Харьковская областная клиническая психиатрическая больница № 3 (Сабурова дача), Институт неврологии, психиатрии и наркологии НАМН Украины, ул. Академика Павлова, 46, Харьков, 61068, Украина. Тел.: +380 57 738 3387. E-mail: [email protected]
	Врач-невролог, клинический ординатор кафедры невропатологии и нейрохирургии, исследователь истории неврологии и психиатрии; Харьковская медицинская академия последипломного образования, ул. Корчагинцев, 58, Харьков, 61176, Украина. Тел.: +380 57 711 8025. E-mail: [email protected]

Редко судьба препятствует мудрому.
Эпикур

Профессор П.И. Ковалевский

Профессор Павел Иванович Ковалевский (1849—1931) — известный отечественный учёный, психиатр, психолог, публицист, идеолог русского национализма, общественный деятель, редактор и издатель медицинской периодики, переводчик трудов известных зарубежных психиатров, одно время работавший на Сабуровой даче, — бывший сабурянин, принадлежавший к плеяде врачей-интеллигентов, сформировавшейся в последней трети XIX века и много сделавшей для становления отечественной психиатрии, в том числе и для харьковской психиатрической школы.

П.И. Ковалевский — доктор медицины, профессор, основатель первого психиатрического журнала на русском языке «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», редактор «Русского медицинского вестника», «Вестника идиотии и эпилепсии», «Вестника душевных болезней», соредактор страсбургского журнала «Archiv für Psychiatrie und Nervenheilkunde», автор оригинальной концепции о роли кровообращения и обмена веществ в центральной нервной системе (ЦНС), первого отечественного руководства по психиатрии, организатор первой в Украине самостоятельной кафедры психиатрии и одной из первых экспериментально-психологических лабораторий при Киевском университете, ректор Варшавского университета, член Русского Собрания (РС), Всероссийского национального клуба (ВНК) и Всероссийского национального союза (ВНС). Делегат Российского зарубежного съезда, проходившего в Париже в 1926 году, от русской эмиграции в Бельгии .

Среди многочисленных заслуг Павла Ивановича — создание в 1882 году отдельной классификации психических заболеваний, основанной на нарушениях обмена в мозгу и ЦНС, а также созыв в 1887 году Первого съезда отечественных психиатров, что явилось заключительным этапом в оформлении отечественной психиатрической науки. Следует также подчеркнуть, что авторы известной работы «История психоанализа в Украине» (1996) справедливо называют фамилию учёного-психиатра П.И. Ковалевского третьей после фамилий выдающегося украинского просветителя-гуманиста, философа, поэта и педагога Г.С. Сковороды и немецкого философа, первого профессора философии Харьковского университета И.Б. Шада, отмечая, что именно от них берут начало традиции психоанализа на востоке Украины — в г. Харькове .

Небезынтересно подметить, что в 1951 году в Париже была опубликована подробная родословная Ковалевских, охватывающая три столетия. Хотя брошюра вышла без подписи, однако в предисловии было написано, что её автором является «видный деятель русской эмиграции в Париже П.Е. Ковалевский — историк, библиограф, организатор церковной жизни. В генеалогическом древе к казанской ветви автором отнесены Осип Михайлович Ковалевский — профессор монгольского языка, ректор Казанского университета (седьмое поколение) и Николай Осипович Ковалевский, декан медфака и ректор Казанского университета (девятое поколение). Среди представителей харьковской линии был назван Павел Иванович Ковалевский — профессор психиатрии, ректор Варшавского университета .

Относительно происхождения П.И. Ковалевского авторы учебника «История мировой и украинской культуры» (2000) отмечают, что «семья Ковалевских, потомков Слободско-Украинской старшины Харьковского полка, вообще оказалась богатой на ученых». По их свидетельствам, из этого рода вышли министр образования Евграф Ковалевский (1790—1867); геолог Игорь Ковалевский (1811—1868); один из основоположников эволюционной эмбриологии и физиологии, профессор нескольких европейских университетов Александр Ковалевский (1840—1901); выдающийся палеонтолог с мировым именем, муж Софьи Ковалевской — Владимир Ковалевский (1843—1883), один из первых социологов, автор трудов по юриспруденции и истории государственного строя Максим Ковалевский (1851—1916), профессор психиатрии Павел Ковалевский (1849—1931) .

Павел Иванович был одним из ведущих отечественных психиатров начала ХХ века, его по праву называли лучшим столичным психиатром и даже «отцом русской психиатрии». Он был одним из первых, кто стал составлять психологические портреты великих личностей: пророка Мухаммеда, Жанны Д’Арк, Иоанна Грозного, А.В. Суворова и многих других .

Результатом масштабной научно-практической деятельности, проводимой П.И. Ковалевским, стала разработка им важнейших научных теорий, таких как материалистическое представление о сущности психических явлений в норме и патологии, теория психозов, положение о роли кровообращения в ЦНС и другие. За свои заслуги в области развития медицинской науки П.И. Ковалевский в конце XIX века получил ряд правительственных наград, среди которых орден Святого Владимира, золотая табакерка имени императора Александра III, а также чин действительного статского советника .

Имя Павла Ивановича сегодня ещё относительно малоизвестно. Знают о нем, как правило, лишь историки медицины, ибо П.И. Ковалевский был, как уже отмечено нами, одним из ведущих русских психиатров начала ХХ века, и немногочисленные знатоки идеологии русского национализма, поскольку П.И. Ковалевский по праву считался идеологом этого направления русской мысли, активно принимавшим участие в деятельности таких организаций, как ВНК и ВНС . До революции в правых кругах его имя было не менее известным, чем недавно возвращенное имя крупного публициста-националиста М.О. Меньшикова.

Однако в последующее семидесятилетие советской власти имена эти были сознательно преданы забвению. Понемногу труды мыслителей-патриотов начинают переиздаваться, а их авторам посвящаются специальные исследования. Но в отличие от М.О. Меньшикова, о котором написана уже целая монография, Павлу Ивановичу повезло меньше: политическая биография этого видного идеолога русской национальной мысли, поверхностно отраженная в нескольких посвященных ему небольших статьях, по сути, остается неизвестной .

П.И. Ковалевский родился в 1849 году (по другим данным — в 1850) в местечке Петропавловка Павлоградского уезда Екатеринославской губернии (ныне поселок городского типа Днепропетровской области Украины) в семье священника. На шестой неделе жизни Павел лишился отца и рос вместе с братом, двумя сестрами и овдовевшей матерью в крайне стесненных материальных условиях: основным источником существования семьи Ковалевских была десятирублевая годовая пенсия. В девятилетнем возрасте, следуя семейной традиции, мальчик полупансионером был определен в духовное училище, в старших классах которого посредством репетиторства «не только зарабатывал на себя, но и уделял из этого кое-что для домашнего обихода» .

Успешно завершив обучение в училище, П.И. Ковалевский поступил в Екатеринославскую духовную семинарию, которую в 1869 году окончил первым учеником. Однако, будучи горячо увлеченным естествознанием, юноша не пошел по духовной стезе, а решил продолжить свое образование на медицинском факультете Харьковского университета.

В 1869 году П.И. Ковалевский поступает на медицинский факультет Харьковского университета. Уже со второго курса он занимается научными исследованиями в лаборатории кафедры общей патологии, руководимой И.Н. Оболенским. Наибольшее внимание будущий врач уделяет нервным и психическим заболеваниям. Окончив с отличием в 1874 году университет и получив степень лекаря и звание уездного врача, Павел Иванович, ввиду проявленных способностей, был оставлен на факультете для подготовки докторской диссертации по психиатрии на тему «Об изменении чувствительности кожи у меланхоликов», которую вскоре, в 1877 году, успешно защитил.

Титульные листы ряда работ Павла Ивановича Ковалевского

При этом теоретическая работа П.И. Ковалевского тесно переплеталась с практической. Свои научные исследования молодой учёный совмещал с работой сверхштатного ординатора отделения душевнобольных Харьковской губернской земской больницы (Сабуровой дачи). Здесь уместно отметить, что до вмешательства Павла Ивановича, потрясенного до глубины души увиденным в сумасшедшем доме, положение душевнобольных было весьма тягостным. Вот как описывает его современник: «Над несчастными был поставлен надзиратель, вооруженный плетью. При всяком непокорстве заслуживший получал напоминание о соблюдении приличия полновесным ударом плети. Если плеть не оказывала должного воздействия, безумного приковывали на цепь, и, если это не унимало буяна, его заковывали просто-напросто в кандалы!» .

П.И. Ковалевский смело выступил в защиту душевнобольных, предложив целый ряд мер по реорганизации заведения, в т.ч. воплощенную им вскоре новаторскую идею — создание мастерских для душевнобольных и приобщение их к физическому труду. Благодаря его трудам и трудам его учеников тягостному положению пациентов заведения пришел конец — цепи и кандалы исчезли, а умалишенные получили право считаться больными. После защиты докторской диссертации Павел Иванович последовательно состоял приват-доцентом (1877), доцентом (1878), экстраординарным (1884) и ординарным (1888) профессором кафедры психиатрии Харьковского университета, являлся, как уже отмечалось выше, инициатором проведения Первого съезда психиатров и невропатологов России (1887) .

В 1877 году была организована первая самостоятельная кафедра психиатрии и неврологии в Украине в Харьковском университете, которую возглавил приват-доцент П.И. Ковалевский, ученик А.У. Фрезе, начавший свою научную деятельность на Сабуровой даче. Клинические демонстрации проводились сначала в Харьковской губернской земской больнице (Сабуровой даче), а впоследствии в частной лечебнице И.Я. Платонова, где была организована лаборатория и создано, в пределах возможного, все необходимое для наиболее успешного преподавания в связи с тем, что Сабурова дача находилась за пределами г. Харькова и туда не было мощеной дороги .

В 1889 году Павел Иванович был назначен деканом медицинского факультета Харьковского университета, а затем ректором Варшавского университета (1892—1897). К сожалению, тяжёлая болезнь, перенесённая летом 1896 года, заставила его покинуть университет. С 1903 по 1906 годы Ковалевский — заведующий кафедрой психиатрии Казанского университета, после чего он читал курс судебной психопатологии на юридическом факультете Петербургского университета и работал старшим врачом психиатрического отделения Николаевского военного госпиталя в Петербурге — передового медицинского учреждения того времени. В это время Павел Иванович продолжал издавать журналы, занимался переводами трудов зарубежных психиатров Ф. Пинеля, Т. Мейнерта, К. Вернике и многих других, принимая деятельное участие в работе ряда общественных организаций: сотрудничал в Институте милосердия Красного Креста, являлся членом правления его Петербургского комитета, состоял в родительском кружке и в обществе призрения калек и идиотов. Кроме того, с начала XX века П.И. Ковалевский был консультантом Свято-Троицкой больницы и занимался врачебной практикой .

Осуществление назревших в психиатрии нововведений, привлечение к ним широкого общественного внимания породили необходимость создания в России специального печатного органа. В 1893 году П.И. Ковалевский стал основателем и редактором первого психиатрического журнала на русском языке, названного «Архивом психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии» (журнал прекратил своё существование в 1896 году). Редактор своевременно объявил, что журнал «будет преследовать изучение ненормальностей в нервной жизни человека, болезней, преступлений, условий их развития и средств к их искоренению». Он выпустил целый ряд иностранных монографий и руководств по наиболее важным вопросам психоневрологии. Ему обязаны отечественные психиатры знакомством с клиническими лекциями Т. Мейнерта, идеи которого были особенно близки П.И. Ковалевскому; изданы были лекции J.M. Charcot, книги W.R. Gowers, O.L. Bienswanger, Ch. Richet и других. Кроме этого, он выпускал «Журнал медицины и гигиены», «Русский медицинский вестник», «Вестник идиотии и эпилепсии», «Вестник душевных болезней», а также в течение 15 лет являлся соредактором выходившего в Страсбурге (Германия) европейского психиатрического журнала . Павла Ивановича по праву называли лучшим столичным психиатром и даже «отцом русской психиатрии» — он автор большого количества научных работ по различным вопросам психиатрии, в том числе и судебной психиатрии, психологии, неврологии и большого числа переводов трудов зарубежных психиатров .

В своих научных исследованиях П.И. Ковалевский, опираясь на анатомо-физиологические знания того времени, в частности на рефлекторную теорию И.М. Сеченова, развивал материалистические представления о сущности психических явлений в норме и патологии. Он создал оригинальную концепцию о роли кровообращения и обмена веществ в ЦНС, считая, что в основе всякого душевного заболевания лежит нарушение питания нервных элементов и что от длительности этого нарушения зависит степень их анатомического разрушения. В этиологии психозов большое значение Павел Иванович придавал сочетанию наследственных факторов с вызывающими болезнь внешними агентами как соматогенного, так и психогенного характера. Ряд его работ посвящён изучению сифилитических поражений нервной системы, вопросам судебной психиатрии, невропатологии детского возраста и другим вопросам. П.И. Ковалевский создал классификацию психических заболеваний, где за основу деления взял преобладание расстройств в той или другой области душевной деятельности.

Следует подчеркнуть, что родоначальник харьковской школы психиатров, основатель одного из первых журналов на русском языке, посвященных проблемам психиатрии, — «Архива психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии» — П.И. Ковалевский, несмотря на консерватизм политических убеждений, был выдающимся психиатром своего времени, стихийным материалистом, стоявшим на последовательно физиологических позициях. «Центральная нервная система, — писал Павел Иванович, — есть орган душевной деятельности… Центром сознательной душевной жизни служит мозговая кора. Сюда приносятся все сведения о внешнем мире и отсюда несутся все сведения об отношении нашего организма к внешнему миру. Следовательно, это есть центр взаимодействия внешнего мира к нам и нашего к миру» .

Преемственность его понимания психики как взаимодействия человека с миром и учения А.У. Фрезе несомненна. Деятельность нервных клеток — физиологические процессы, происходящие в них, — и есть, по П.И. Ковалевскому, материальная основа психики. Ссылаясь на таких физиологов, как В.Я. Данилевский, Н.З. Умиков, О. Лангендорф, он отмечает роль щелочных реакций в работе мозга, зависимость возбудимости, активности психики от фосфорсодержащих нейроглобулина и нейростромина в сером мозговом веществе и от количественного соотношения этих белков. Деятельное состояние нервных клеток всегда связано либо с образованием нового, либо с воспроизведением уже бывшего ощущения по прежним следам. Павел Иванович отмечает, что раздражение, не перешедшее в ощущение, оставляет клетки в инертном состоянии, а молекулярные и химические изменения, составляющие механизм ощущения, связаны с расширением стенок клеточных сосудов и, соответственно, с притоком питательного материала. Он считает, что для образования впечатлений необходимы следующие условия: 1) воздействие раздражителя должно быть в пределах определенной физиологической напряженности; 2) воспринимающий орган должен быть готов к восприятию; 3) необходимо хотя бы минимальное время воздействия раздражителя. Первичной «единицей мыслительной деятельности» П.И. Ковалевский называет представление как окончательный акт рефлекса, который не завершается движением. Органами ощущения, согласно Павлу Ивановичу, являются прежде всего субкортикальные центры, а отчетливость ощущений тем больше, чем чаще они повторяются, чем меньше отвлеченность при восприятии данного органа чувства (зрения, слуха и пр.), чем более данное ощущение сопрягается с ощущениями других органов чувств о том же предмете. «Вся суть умственной жизни, — пишет он, — будет заключаться в мозговых полушариях; здесь центр представлений, здесь и источник психической деятельности» . Он присоединяется к мнению Т. Рибо, предложившего различать статическую память, присущую каждому нервному элементу, и динамическую, свойственную целым «группировкам нервных элементов» и служащую «памятью понятий».

Вслед за В.М. Сеченовым и Т.Г. Мейнертом П.И. Ковалевский считает рефлексы основой всех психических актов, отмечая своеобразие психофизических рефлексов, необходимость для мышления «задержки» чисто моторных реакций, сложное сочетание деятельности кортикальных и субкортикальных центров и т.д. Психические процессы он рассматривает как взаимодействие (нередко остроконфликтное) разума и эмоций, связанное с волей, без которой эти процессы не могут завершиться. «Воля не есть самостоятельная способность, а вполне вытекающая из вышеупомянутой борьбы между мышлением и самочувствием. Воля есть диагональ между этими двумя душевными силами: мышлением и чувством или страстью… в одних случаях она приближается в сторону одного, в других в сторону другого, смотря по напряженности того или другого деятеля», — утверждает в этой связи П.И. Ковалевский [Там же]. Он определяет душевные болезни как расстройства мышления и самочувствия, болезни ЦНС, в первую очередь переднего мозга, так или иначе поражающие всю психику больного.

Из «количественных» расстройств чувствительности П.И. Ковалевский останавливается на анестезиях и гиперестезиях, отмечая типичность первых для пассивных меланхоликов, вторых — для активных меланхоликов и маниаков. К «качественным» расстройствам чувствительности относит иллюзии и галлюцинации. «Всякая иллюзия, — пишет Павел Иванович, — есть извращение действительно существующих раздражений внешнего мира, и в этом смысле она может быть понимаема как качественное изменение нервной возбудимости, так как на этот раз она доводит до нашего сознания сведения о качествах предмета в измененном виде» [Там же]. Обращая внимание на наличие определенных уклонений «чувствительности» у некоторых здоровых людей, П.И. Ковалевский усматривает отличие их от душевнобольных в том, что у последних поражаются контролирующие мыслительные центры, патологически изменено отношение к миру.

Ссылаясь на исследования В.Ф. Чижа и других, Павел Иванович связывает количественные расстройства представлений с ослаблением деятельности активной апперцепции, причем (за исключением начальной стадии прогрессивного паралича) у всех душевнобольных психофизические реакции, как правило, замедляются. Качественные расстройства в области представлений он связывает прежде всего с патологией памяти. Он отмечает, что при амнезиях расстраивается не столько запоминание, сколько воспроизведение, а наибольшей устойчивостью отличаются «давние достояния» памяти. «При постепенно усиливающемся падении памяти, — констатирует П.И. Ковалевский, — сначала нарушается память недавнего, далее теряется способность локализации во времени, затем память чувств, которая бывает очень устойчива; наконец, память привычек; когда и этого рода память прекращается, тогда уже нет возможности отличить какие-нибудь признаки личности» [Там же]. Допуская наличие насильственных представлений у некоторых здоровых во всем остальном людей, Павел Иванович высказывает мнение о том, что представления эти перерастают или могут перерасти в болезнь и, следовательно, являются если и не диагностическим, то уж, во всяком случае, настораживающим признаком. От бредовых идей такие представления отличаются тем, что при всей неспособности отделаться от них человек все-таки сохраняет к ним критическое отношение, тогда как по отношению к бредовым идеям критика отсутствует.

Патологизирующая, приводящая в действие «пусковой механизм» психоза роль насильственных представлений заключается, по П.И. Ковалевскому, прежде всего в способности их становиться «центральным ядром» бреда. О механизмах бредообразования он писал следующее: «Нелепые идеи могут проявляться различно: они могут являться совершенно одиноко, могут образовать известное бредовое ядро, не затрагивая остальной мыслительной жизни, как, к примеру, при частичном первичном помешательстве, — могут, образуя известное ядро, приводить его в сочетание с остальными идеями и влиять на них, как при меланхолии, — могут, наконец, эти нелепые идеи заполнить всю жизнь человека, производя в его мыслительной деятельности полное смешение. <…> В сознании того или другого человека является та или другая нелепая и бессмысленная идея и держится в нем прочно. Это будет главное ядро, это будет главный неподвижный пункт. Но разница в данном случае от насильственного представления заключается в том, что больные признают безумную идею вполне разумной и естественной. Мало того, они не тяготятся её присутствием. Они сочетают остальные свои мысли с нею. Она будет центром, от которого идут болезненные радиусы ко всем остальным представлениям, объединяют их и составляют нечто целое, согласное. Отличительная черта фиксированной мысли та, что, раз явившись, она остается неподвижной, выраженной очень резко и в большинстве служит сосредоточием для всего остального бреда. Очень часто эти фиксированные идеи поддерживаются галлюцинациями органов чувств, особенно же слуховыми галлюцинациями» [Там же].

Наряду с насильственными представлениями источниками бреда являются, по Павлу Ивановичу, иллюзии, галлюцинации, псевдогаллюцинации, а возникновение бреда он связывает с изменениями в функционировании коры полушарий. Утрата критичности по отношению к бредовым идеям наиболее характерна для последних, так же как фиксация «центрального ядра» бреда, его относительная устойчивость и постоянство. П.И. Ковалевский особо подчеркивает центростремительный характер этого «ядра», активность господствующей бредовой идеи, вступающей в связи с другими представлениями и придающей всем им, всему мышлению и мироотношению больного патологический характер. «Безумные представления, как явления болезненные, как ядро мозговых изменений, имеют первенствующее значение в мыслительной жизни больного. Это суть и соль его мышления. Все остальные представления им соподчинены и служат как бы пособием. Больной живет ими. Больной живет для них» .

Большое значение Павел Иванович придает дезориентировке во времени и месте, тесно связывая её с расстройствами памяти. Влиянием последних он объясняет и расстройства личностного самосознания, когда разные действия приписываются двум разным, одновременно сосуществующим «я» или когда наконец наступает самоотчуждение от собственной личности. Наиболее глубокие расстройства вызываются, по П.И. Ковалевскому, коренными изменениями в функционировании мозга, выражаются в резком снижении количества представлений и в нарушениях формально-логического аппарата мышления.

П.И. Ковалевский был в первом ряду отечественных психиатров, начавших исследовать соотношение сознательного и бессознательного как в норме, так и в патологии. Он писал: «…окраска личности, её особенность, индивидуальность во многом зависит от области и проявления нашей бессознательной деятельности. В патологических случаях могут получаться нарушения как в области сознательной, так и бессознательной деятельности» . Павел Иванович настаивал на гипотезе об активном участии всей сферы бессознательного в формировании человеческой индивидуальности, её психологического своеобразия. Вслед за Д.Х. Джексоном и другими он предполагает, что высвобождение бессознательного из-под контроля сознания составляет глубинную почву психической патологии и что этот процесс ведет к дальнейшей патологизации сферы бессознательного. Он выделяет в качестве наиболее легкой «количественной» формы расстройства сознания особый тип головокружения, который характеризуется помрачением сознания от незначительного до кратковременного, но полного, часто с наличием галлюцинаций. Такие «головокружения» бывают, по его наблюдениям, при мании, прогрессивном параличе, алкоголизме, эпилепсии, старческом слабоумии. Затем по степени тяжести следуют сумеречные состояния, когда неотчетливы представления пространственно-временного порядка и сознания собственной личности. Еще глубже помрачается сознание при мориоподобных состояниях, когда спутанность представлений сочетается с маниакальным возбуждением, а нередко и с потерей памяти о происходившем. «Замешательство» — особое («как бы сонное») состояние, характеризующееся смешением обстоятельств настоящего и прошедшего, различных мест и событий, собственной личности с посторонними [Там же].

Наиболее тяжелыми «количественными» расстройствами сознания П.И. Ковалевский считает патологическую глубокую «спячку» — ступор и кому, при которой не удается вызвать реакцию даже сильным раздражением. Поддерживая идею Д.Х. Джексона и Г. Мерсье о том, что кома есть острая деменция, а деменция — хроническая кома, он высказывает догадку о том, что многие психические болезни и патологические состояния родственны «легкой» коме и прекоматозным состояниям.

Высоко оценивая роль самочувствия в душевной жизни, особенно в волевых поступках, П.И. Ковалевский пишет: «На этом явлении реакции самочувствия часто зиждутся наши поступки и отношения. Оно является одним из важнейших факторов нашей духовной жизни и служит определителем в проявлении волевых поступков, а следовательно, составляет один из элементов воли» [Там же].

Большое внимание он уделяет аффектам, которые рассматривает как «уклонение в душевной деятельности, характеризующееся моментальной потерей сознания и уничтожением свободы воли, с последовательным истощением и непродолжительным помрачением ума, при одновременном сохранении нередко самой сложной деятельности со стороны двигательной системы» [Там же]. Стенические аффекты сопровождаются возбуждением психической и особенно мускульной деятельности, астенические — резким угнетением последней, вплоть до полного оцепенения. П.И. Ковалевский указывает на ряд условий, способствующих возникновению аффекта: 1) наследственную раздражительность и возбудимость; 2) тяжелые жизненные условия и обстоятельства, систематически подрывающие уравновешенность психики; 3) органические страдания (пороки сердца, нарушение менструации и пр.); 4) различные нервные и психические заболевания (особенно истерия, эпилепсия, меланхолия и прогрессивный паралич).

П.И. Ковалевский различает три стадии в развитии аффекта. Для подготовительного периода характерно чрезмерное душевное напряжение, которое длительно или кратковременно (но интенсивно) накапливается и нарастает, представляя готовую почву для непосредственно вызывающего аффект «последнего раздражения». Второй период — собственно аффект, или «умоисступление», — определяется степенью неожиданности и (или) силою потрясения, воздействовавшего на уже подготовленную почву. Для него типичны моментальная остановка или резкое торможение хода представлений, из которых сохраняются только связанные с господствующей страстью; выключение «критики» и вообще логической оценки; отсутствие свободы выбора, когда всякое действие есть «непосредственный аффект чувства», т.е. «является простым рефлексом, является машинообразно, роковым образом» [Там же]. При этом прекращается деятельность в области представлений, останавливается ход мышления, поступки совершаются рефлекторно, свобода воли полностью отсутствует. В третьем, послеаффектном периоде наступают истощение и расслабление нервной системы, наблюдаются упадок чувственного восприятия, эмоциональное равнодушие, разрозненность и бессвязность представлений, как сиюминутных, так и о событиях в состоянии аффекта. Работе сознания на этой стадии свойственна явная недостаточность личного отношения и оценки. Все это Павел Иванович объясняет как следствие глубокого общего переутомления.

Из «качественных» расстройств самочувствия и эмоций наиболее любопытны наблюдения П.И. Ковалевского над патологической тоской при активной форме меланхолии и над такой её специфической разновидностью, как «предсердечная тоска». Он объясняет эти явления недостаточным притоком кислорода к мозгу при одновременной «быстроте и напряженности протекающих в мозговой коре возбуждений и ассоциационной игры». Предсердечная тоска сопровождается сосудодвигательной судорогой и последующим дыхательным расстройством. Если тоска у психически здоровых вызывается действительной «внешней» причиной, а сила и острота аффекта прямо пропорциональны жизненному значению этой причины, то у душевнобольных эта тоска имеет витальный характер по напряжению и остроте, сравнительно независима от «внешних» причин и не находится в прямом соответствии с действительным жизненным значением для данного больного тех «фактов» (а по сути — поводов), на которые он ссылается.

П.И. Ковалевский выдвигает гипотезу, согласно которой агорафобия, клаустрофобия, мизофобия и другие фобии суть проявления одного общего состояния — патологического страха («патофобии»). Они вызываются сходными изменениями в химизме и функционировании мозга. Насильственные влечения он ставит в тесную связь с насильственными представлениями и навязчивыми идеями, хотя и воздерживается от признания прямой генетической зависимости влечений от идеаторных явлений.

Двигательные расстройства психического порядка Павел Иванович разделяет на гиперкинез — усиление движения против нормы (различные виды судорог) и акинез — патологическое ослабление движения (разные виды, формы и степени паралитических расстройств). Особое диагностическое значение П.И. Ковалевский придает расстройствам речи и письма [Там же]. В качестве типичных патологических признаков он отмечает дисфразию, дисфазию и анартритические расстройства («скачущая» речь, неясность, неотчетливость артикуляции). Из дисфразий он обращает внимание на патологическое ускорение и замедление темпа речи вплоть до обрывочности, бессвязности; специфические формы «детской» речи у взрослых, патетико-декламаторскую, манерную и пр.; назойливые повторы слов — вербигерацию; «условные» и выдуманные слова (патологические неологизмы), а иногда «новый» язык. Многообразны и интересны приводимые им признаки расстройства письма, связанные с психическими болезнями и касающиеся выбора бумаги, направления строк, твердости и мягкости почерка, формы букв, соединения их в слова, правильности постановки букв, пропусков, ошибок и перестановок букв в словах и слогах.

Расстройства мимики и положения тела при меланхолии и родственных состояниях проявляются, по П.И. Ковалевскому, в подавленности и расслаблении мышц: голова опущена, туловище наклонено вперед, конечности пассивно висят, лицо одеревенелое, движения вялые, положение тела почти без перемен. Для маниакальных состояний типичны напряжение, энергия, судорожность: тело вечно в движении, голова высоко поднята, мимика подчеркнуто экспрессивна, голос чрезмерно громок. П.И. Ковалевский отмечает стереотипность моторики при кататонии и «вторичных» психозах, её «механический» характер, а также диагностическую роль насильственных, импульсивных, автоматических движений, указывая, что все они лишь внешне похожи на произвольные, целесообразные, а на самом деле совершаются против воли или же бессознательно, автоматически. Автоматизмы, по наблюдениям Павла Ивановича, наиболее характерны для эпилепсии, истерии, тяжелых форм алкоголизма, многих травматических психозов и т.д. Особо останавливается он на различных формах психических параличей, вызванных именно душевными расстройствами. Он указывает, в частности, что при истерии, насильственных представлениях и бреде нередки такие расстройства, как астазия и абазия (невозможность стоять вертикально и нарушение правильной походки при одновременном сохранении чувствительности, мышечной силы и координации всех остальных движений нижних конечностей); собственно психические параличи, когда больному кажется, что у него парализованы ноги; функциональные параличи на почве нервного переутомления. «Отличительной чертою этого функционального паралича, — констатирует П.И. Ковалевский, — служит то, что мышечная сила здоровой стороны во время паралича сильнее, чем после поправления от него» [Там же].

Не утратили определенного интереса и наблюдения П.И. Ковалевского над нарушениями «секреторных» (вегетативных) отправлений при психических заболеваниях, хотя бы уже потому, что эти расстройства незначительны, слабо выражены и обычно ускользают от внимания врача. Это усиление потоотделения при белой горячке и нередко при «первичном помешательстве»; ослабление его при ряде случаев истерии и меланхолии; едкий, неприятный запах пота у многих истеричных, меланхоликов, эпилептиков. Он отмечает уменьшение мочеотделения при истерии и меланхолии, увеличение при прогрессивном параличе; рост удельного веса мочи у маниаков, падение его у меланхоликов; очень светлый цвет мочи у меланхоликов и при истерии. Как правило, при меланхолии в моче появляется сахар, а при эпилепсии, прогрессивном параличе, белой горячке, циркулярных психозах периодически наступает альбуминурия. Обильное слюноотделение отмечается у маниакальных больных, при гебефрении и у «первично помешанных», при многих психических болезнях оно недостаточно и вызывает пересыхание во рту. У меланхоликов, параноиков и особенно при истерии часто уменьшается аппетит вплоть до полного отказа от еды, в то же время патологически увеличивается аппетит нередко у слабоумных, при эпилепсии, прогрессивном параличе. П.И. Ковалевский пишет: «Душевные болезни, как патологическое проявление физиологических крайностей, не могут не отозваться на питании организма, а равно и на его весе» [Там же]. При меланхолии и мании, по его наблюдениям, вес больных падает по мере усиления болезни, однако восстанавливается по мере выздоровления и, как правило, поднимается выше нормы. Нередко вес тела резко падает при эпилепсии в преддверии приступов и т.д.

Взгляды П.И. Ковалевского на причины душевных болезней в основном устарели и представляют собой соединение тонких наблюдений, небезынтересного анализа и зачастую ошибочных, приблизительных, а иногда и прямо реакционных ломброзианских выводов. Центральное место в его этиологических взглядах занимает проблема наследственности. Он придает наследственности, особенно наследственной предрасположенности, огромное значение как этиологическому фактору психических болезней. Однако при этом он впадает в крайность, утверждая, что «почти все случаи различных разновидностей помешательства будут наследственного происхождения» и что каждый рождающийся будто бы фатально предопределен к душевному здоровью или к болезни уже самой душевной организацией его родителей или более дальних предков. Он выступает последователем ошибочного учения французских и итальянских психиатров о неизбежном усилении заболеваемости и тяжести самих болезней, вырождении потомков психически больных с каждым новым поколением. Правда, он признает, что в ряде случаев наследственная предрасположенность без дополнительных вредных внешних воздействий может не перейти в болезнь, но типичными объявляет именно психические расстройства, независимые от каких бы то ни было внешних факторов. Предрасположенность к душевным болезням он считает более частым и важным типом наследственности, чем прямо унаследованные психозы. Эту «готовность» психики к болезням он видит не просто в её ослабленности, но и в её «активной» восприимчивости к душевным травмам и другим внешним вредностям настолько высокой, что «малейшее дурное влияние… вызывает болезненное проявление в виде душевного страдания, психоза или в виде нервного страдания, невроза» .

При всей ошибочности своих общетеоретических взглядов на наследственность Павел Иванович не отрицает влияния воспитания и среды на возникновение и манифестацию психозов. Он, «поправляя» сам себя, говорит, что даже плохая наследственная предрасположенность может быть нейтрализована оздоровляющим психологическим воздействием воспитания и окружающей среды, т.е. фактически ставит это последнее вровень с наследственностью. Наследственность, её возникновение он объясняет не только биологическими, но и социально-психологическими «моментами», взаимодействием с психофизиологической природной организацией человека, выдвигая на первый план зачастую социальные факторы.

Подобно большинству отечественных психиатров, П.И. Ковалевский решительно выступает против мнения, которого придерживались даже такие крупные учёные, как В. Гризингер, Г. Маудсли, Р. Крафт-Эбинг, будто цивилизация и её развитие сами по себе ведут к росту численности психических заболеваний. Признавая, что в целом прогресс цивилизации ведет скорее к большему душевному здоровью общества, П.И. Ковалевский проявляет определенную гибкость и даже диалектичность и выдвигает тезис, согласно которому умонастроение и образ жизни в так называемые «переходные» эпохи могут способствовать душевным заболеваниям. Эта мысль, заслуживающая тщательной научной проверки, к сожалению, связана у него с воинствующей защитой религии и выпадами против революционеров и «либерализма» во имя «сдержанности» .

В классификации душевных болезней П.И. Ковалевский исходил из нарушения обмена в мозгу и ЦНС. «При этой классификации, — писал он (1885), — можно сделать попытку ввести патологоанатомическое и физиологическое подразделение форм. Основой правильного отправления каждого органа и организма является питание. Чем больше обмен питательных веществ, тем энергичнее отправление нервного элемента. Основа всякого душевного заболевания есть, в сущности, нарушение питания нервных элементов, и от длительности нарушения питания зависит их анатомическое разрушение» . Павел Иванович был сторонником признания самостоятельности различных заболеваний, но оставался на практике, в общем-то, в рамках синдромологического подхода. Пожалуй, самым интересным в его классификации является выделение в особую группу периодических психозов как качественно отличных, по его мнению, от непериодических.

В диагностике заболеваний П.И. Ковалевский считал обязательным исходить как из тщательного сбора анамнеза, так и из подробно индивидуализированного изучения настоящего состояния. «Нет той части организма, — писал он о роли всестороннего исследования status praesens, — к которой бы не имели отношения нервы, а совокупность всей нервной организации входит всецело в состав душевной деятельности. Поэтому при изучении душевнобольного требуется самое тщательное изучение всех частей его организма. Исследование душевнобольного представляет в себе самое точное и подробное исследование организма плюс к этому исследование душевной деятельности» [Там же].

П.И. Ковалевский был одним из крупнейших судебных экспертов. Его «Судебная психиатрия» (1902) и особенно «Судебно-психиатрические анализы» (1880—1881) свидетельствуют о незаурядной эрудиции, до сих пор удивляют тонкостью конкретных наблюдений, меткостью психологических характеристик, вниманием к динамике психических процессов, изучением патологических расстройств в тесной связи с сохранными чертами личности, стремлением дифференцированно оценивать психическое состояние экспертируемого как в момент правонарушения, так и во время экспертизы . Однако, как уже отмечалось выше, общий смысл его взглядов на весь круг данных вопросов был реакционным ввиду его ломброзианских позиций. Он утверждал (1880), что наследственно отягощенные, прежде всего психопаты, являются потенциальными преступниками и, наоборот, что «черты нравственного помешательства и прирожденного преступника одни и те же». Провозглашая неисправимость преступников-«дегенератов» и больных «нравственным помешательством», Павел Иванович расценивал их поведение как глубоко патологическое и рекомендовал их длительную, иногда пожизненную изоляцию в клиниках . Правда, в отличие от антропологической школы последовательных ломброзианцев, которые считали, что фактическая вменяемость заложена в самой физической природе уголовных деяний, он отстаивал принцип невменяемости «врожденных» преступников. Он признавал и определенную роль отрицательных социально-бытовых факторов в генезе психических заболеваний и опасных действий психически больных, утверждая, что «физические лишения и нравственные издевательства также имели свою долю участия в поддержании тупоумия». П.И. Ковалевский считал клинические исследования недостаточными при «нравственном помешательстве» и заявлял, почти буквально по Ч. Ломброзо, будто «ни в одном из видов помешательства сравнительно-психологические и антропологические данные не послужили бы так для разъяснения дела, как в нравственном помешательстве» .

Ошибки общетеоретического характера вступали, однако, в противоречие с наблюдательностью и добросовестностью учёного, и, когда дело касалось фактов, побеждал большей частью клиницист. Так, П.И. Ковалевский вслед за И.М. Балинским указал на возможность опасных действий душевнобольных не только в связи с продуктивной симптоматикой, но и под влиянием реальных внешних травмирующих воздействий. Он же, задолго до В.П. Сербского, обратил внимание на свойственную больным «первичным помешательством» диссимуляцию (даже в острых патологических состояниях) своих болезненных переживаний, что делает их потенциально еще более опасными. Представляют интерес и предложенные им, близкие к идеям А.У. Фрезе, основные принципы диагностики симуляции, которая заключается в несоответствии поведения симулянтов «закономерностям течения заболевания». Павел Иванович положил начало исследованию специфических судебно-психиатрических аспектов поведения больных эпилепсией, алкоголизмом и старческим слабоумием. При всем богатстве фактического материала, всей тонкости и мастерстве экспертиз П.И. Ковалевского именно судебно-психиатрические его работы представляют ещё одно печальное свидетельство того, какой вред могут принести даже крупному учёному принципиально ошибочные установки мировоззренческого порядка, методологические ошибки.

В частной психиатрии наиболее значительны работы П.И. Ковалевского по вопросам эпилепсии и «первичного помешательства», к которому он относил преимущественно параноидную форму шизофрении . Первичное поражение мыслительной деятельности, составляющее, по П.И. Ковалевскому, сущность болезни, он усматривает в формировании «ядерного» бредового представления, вокруг которого и образуется мир бредовых идей, патологизирующих все мышление. По его мнению (спорному по его противоположности взглядам В.Х. Кандинского), иллюзии, галлюцинации и другие обманы чувств лишь в редких случаях предшествуют возникновению «ядра» бреда, а появляются, как правило, одновременно с образованием последнего или позднее. Первичное помешательство, по Павлу Ивановичу, никогда не развивается из мрачного или веселого настроения: «первичное помешательство никогда не служит исходным состоянием и заключительным актом меланхолического или маниакального помешательства. Оно есть самостоятельная форма болезни, появляется самобытно и первично и состоит в поражении мыслительной области» . С анатомо-физиологической точки зрения П.И. Ковалевский считает первичное помешательство поражением коркового вещества передних долей мозговых полушарий. Он не отрицает болезненных проявлений самочувствия (печали, тоски, раздражительности, гнева, буйства) при данной болезни, но относит их к сопутствующим и необязательным. Большое диагностическое значение он придает рассеянности и ослабленному вниманию. Основными признаками болезни он называет утрату критической способности суждения, символизацию впечатлений от внешнего мира, принятие «сфантазированной» картины мира за действительную при сохранности формального аппарата логического мышления. Он обращает внимание на семейную наследственную предрасположенность к первичному помешательству и указывает в качестве характерных психологических признаков, что это большей частью «дети нервные, раздражительные, капризные… любящие уединение, мечтание и фантазию», крайне восприимчивые, чувствительные.

П.И. Ковалевский выдвигает гипотезу о принципиальном родстве острого и хронического первичного помешательства. По его мнению, галлюциноз составляет и в том и в другом случае «ядро» болезни. Развитие заболевания отличается несистематичностью, отрывочностью бреда, нарушением самочувствия, возникновением и дальнейшим нарастанием галлюцинаций, бесцельностью и нелогичностью поступков, ремиссиями после приступов и повторением последних. По мере развития болезни, согласно Павлу Ивановичу, происходит изменение и перерождение мозговых центров, а вслед за этим бред все более теряет свою последовательность и «логичность». «Ослабление мыслительной деятельности, — пишет П.И. Ковалевский, — ограничено только лишь областью бредовых идей, — в остальном же отношении их мыслительная деятельность совершенно правильна. При этом бывает в прямом смысле слова ограниченное частичное слабоумие. Так болезнь может протекать до конца жизни, причем она не переходит в другие формы помешательства и особенно почти никогда в общее слабоумие» [Там же]. Основной причиной первичного помешательства П.И. Ковалевский считает наследственное предрасположение (алкоголизм и другие пороки родителей, нервная раздражительная слабость и т.д.). Он относит первичное помешательство к наследственным «дегенеративным» психозам, утверждая: «Наследственность есть болезнь всей жизни человека, с тою разницей, что в одном периоде она выражается больше, в другом — меньше» [Там же].

Как теоретик-психопатолог П.И. Ковалевский значительно уступает не только С.С. Корсакову, но и другим видным психиатрам рассматриваемого периода. Он не оставил целостного учения, взгляды его во многом эклектичные и устаревшие. Его «физиологический» материализм был механистическим в своих основах. И все же П.И. Ковалевский-клиницист по праву принадлежит к классикам отечественной психиатрии. Его конкретные феноменологические наблюдения, особенно тончайшие по богатству оттенков дефиниции «внешних» (мимических, кинестетических, речевых, секреторных) проявлений разных психозов, соотношения «количественных» и «качественных» нарушений в динамике мыслительных и эмоциональных процессов, представляют подлинную сокровищницу для терпеливого и вдумчивого врача. Если взгляды Павла Ивановича на «макропроблемы» психиатрии не представляют сегодня живого интереса, то в «микропроблемах» — в повседневной клинической и экспертной практике — его наследие и ныне остается небесполезным «справочным пособием» для клиницистов .

Кроме того, что П.И. Ковалевский, как уже выше подчеркивалось, занимался научной и преподавательской деятельностью, он был активным участником национально-монархического движения. Некоторое время он состоял членом старейшей петербургской элитарной монархической организации РС, участвовал в деятельности возникшего на базе Собрания Русского окраинного общества, ставившего своей целью изучение национальных окраин Российской империи и борьбу с окраинным сепаратизмом. После образования в 1908 году ВНС Павел Иванович стал одним из его ведущих идеологов. Он также принимал активное участие в деятельности ВНК — культурно-просветительской и политической организации, созданной для пропаганды идей русского национализма. В рамках ВНК П.И. Ковалевский неоднократно выступал с докладами, являлся членом редколлегии «Известий Всероссийского Национального Клуба», некоторое время состоял председателем издательской комиссии ВНК .

Психиатрические эскизы из истории.
В 2 томах (переиздание 1995 г.)

Необходимо отметить, что в широких кругах русской интеллигенции довольно высоким был авторитет Ковалевского-историка. Такие его историко-публицистические работы, как «Народы Кавказа», «Завоевание Кавказа Россией. Исторические очерки», «История Малороссии», «История России с национальной точки зрения», «Русский национализм и национальное воспитание в России», «Основы русского национализма», «Иисус Галилеянин», «Наука, Христос и его учение», «Иоанн Грозный и его душевное состояние», «Петр Великий и его гений», «Наполеон I и его гений», «Нищие духом», «Психиатрические экскизы из истории (в 2 томах)», «Психология русской нации. Воспитание молодежи. Александр III — царь-националист», «Задачи русского национализма», «Значение национализма в современном движении балканских славян», «Мироздание. Естественноисторический очерк», пользовались большим читательским интересом и выдержали не одно издание в дореволюционной России. При этом Павел Иванович одним из первых стал применять исторический анализ для развития практической психиатрии. Его знаменитые «Психиатрические эскизы из истории», сочетавшие строгость и достоверность анализа, непринуждённость стиля, оригинальность и образность изложения, на конкретных примерах из жизни Иоанна Грозного, Петра III, Магомета, Жанны Д’Арк, Павла I, Наполеона, Камбиза, Людвига II Баварского, Эмануэля Сведенборга и других раскрывают динамику различных психических состояний, показывают роль среды и наследственности в генезе и клиническом течении болезней. Следует подчеркнуть, что очерки, написанные П.И. Ковалевским в начале XX столетия, актуальны и сегодня. Очень часто судьба народа, государства зависит от воли и характера деятеля, стоящего во главе данного народа или государства .

Учениками П.И. Ковалевского были Э.И. Андрузский, З.В. Гутников, М.Н. Попов (профессор в Томске), Н.И. Мухин (профессор в Варшаве, Харькове), Д.Б. Франк (профессор в Днепропетровске), И.Я. Платонов, Я.Я. Трутовский, Н.В. Краинский (профессор в Варшаве, Белграде, Харькове), А.И. Ющенко (профессор в Варшаве, Виннице, Петербурге, Юрьеве, Воронеже, Ростове-на-Дону, Харькове, в последующем академик АН УССР), А.А. Говсеев и многие другие .

Ученик Павла Ивановича профессор Н.В. Краинский справедливо пишет во вступлении к своей работе «Порча, кликуши и бесноватые» теплые слова в адрес Павла Ивановича: «Посвящаю настоящий клинический очерк дорогому и глубокоуважаемому учителю моему, профессору Павлу Ивановичу Ковалевскому, в день 25-летнего юбилея его учено-практической деятельности. Считаю при этом долгом заявить, что я, как и большинство из многочисленных учеников Павла Ивановича, рассеянных по всей России и служащих русской психиатрии на кафедрах университетов, в правительственных и земских больницах, — глубоко уверен, что во всем том, что мне удастся сделать на пользу науки и на пользу многочисленных душевнобольных, проходящих через мои руки, я всецело обязан тем строго научным и гуманным принципам, которые мы всегда слышали от нашего учителя. С глубоким уважением и признательностью вспоминаю я ту строгую научную дисциплину, которая была всегда отличительною чертою школы Павла Ивановича, а безусловное, лишенное всякой снисходительности, требование им от своих учеников исполнения своего долга, при том не допускающее никаких компромиссов со своими убеждениями и совестью, немало облегчает его ученикам трудную задачу борьбы в практической деятельности и жизни русских психиатров.

Будучи учеником Павла Ивановича, я — через десять лет после оставления им той должности, где и протекли лучшие годы его деятельности, где развивалась и формировалась личность Павла Ивановича как деятеля и ученого, имел честь поступить в это психиатрическое заведение врачом, а позже занимать и должность моего учителя. Здесь я мог убедиться, как колоссально плодотворен был тот труд и энергия, которые были вложены в деле Павлом Ивановичем. Несмотря на всевозможные извращения, которым было подвергнуто все сделанное Павлом Ивановичем, несмотря на самые неказистые искажения его деятельности некоторыми лицами, — его идеи и принципы не сгладила даже десятилетняя анархия Сабуровой дачи (курсив авторов — П.П., А.П., О.И.) . Та же Сабурова дача убедила меня в том, что истинная оценка деятельности рано или поздно не заставит себя ждать, и я во всеуслышание утверждаю, что я, через 12 лет после ухода Павла Ивановича с Сабуровой дачи, слышал слова справедливости и чести по адресу его деятельности со стороны его личных врагов и недругов, а высшей похвалы добиться трудно. Я не скорблю о том, что русская жизнь, общество — все кроме беспристрастной области науки — слишком рано лишились Павла Ивановича как энергического деятеля в жизненной борьбе. Это общий удел крупных деятелей общественной жизни. Чистая наука и практическая психиатрия в лице многочисленных учеников Павла Ивановича покажут русскому обществу, что его принципы и учение не будут заглушены терниями, которыми так полна русская, особенно земская, психиатрическая деятельность. Я думаю, что если взвесить те успехи, которыми обязана русская психиатрия П.И. Ковалевскому, который один из первых снял в России с умалишенных цепи , — из невозможной клинической Сабуровой дачи устроил хотя и на время образцовое учреждение, основал первый русский психиатрический журнал, создал в короткое время многочисленную школу учеников, а своими блестящими лекциями до последнего времени привлекает всех новобранцев в ряды русских психиатров — притом выполнил все это совершенно один, без помощи, скорее при помехах со стороны многих — то придется признать положение, «что и один в поле воин».

Я рад, что в настоящее время Павел Иванович, вдали от жизненной борьбы, будет еще долго руководить русской психиатрией, посвятив все свое время чистой науке и, как идеальный клиницист, будет своими блестящими сочинениями дополнять нам то, что раньше его ученики слышали через посредство живого слова в клинике. Если официальное Отечество не всегда ценит по достоинству своих деятелей, то нужно только вспомнить, может ли быть высшая награда для ученого и клинициста, когда он уже не в прежней тоге ректора и государственного сановника, а в виде скромного частного лица — видит еженедельно на своих лекциях в торжественном зале университета — многочисленную толпу честных, чуждых посторонних соображений и, тем не менее, самых строгих судей. В этом, а не в тоге государственного сановника мне представляется та высшая награда и венец, которым увенчан юбилей 25-летней ученой деятельности моего дорогого учителя» .

За свою более чем полувековую врачебную деятельность П.И. Ковалевский написал свыше 300 книг, брошюр, журнальных статей по различным вопросам психиатрии, неврологии, психологии, историческому анализу и национальному вопросу. Его многочисленные работы охватывают все области нервных и психических болезней — от психологии до анатомических исследований и психографий знаменитых людей. В их числе наиболее профессиональные и известные книги и научные работы: «Об изменении чувствительности кожи у меланхоликов» (1877), «Первичное помешательство: Сост. для медиков и юристов» (1880), «Руководство к правильному уходу за душевными больными: Составил для родственников и окружающих» (1880), «Судебно-психиатрические анализы: Составил для медиков и юристов» (1880), «Курс частной психиатрии, читанный в 1881 году в Харьковском университете» (1881), «Основы механизма душевной деятельности» (1885), «Психиатрия: Курс, читанный в 1885 году в Харьковском университете» (1885), «Folie du doute» (1886), «Общая психопатология» (1886), «Положение душевнобольных в Российской империи: Речь, произнесенная в Москве при открытии 2-го Съезда общества русских врачей» (1887), «Paramyoclonus multiplex» (1887), «Пьянство, его причины и лечение» (1888), «К учению об алкоголизме» (1888), «Хорея и хореическое сумасшествие» (1889), «Лечение душевных и нервных болезней» (1889), «Судебно-психиатрические очерки» (1889), «Психиатрия. В 2 томах. Т. 1: Общая психопатология (1892); Т. 2: Специальная психиатрия: Курс, читанный в 1890 году в Харьковском университете (1890)», «Компендиум по нервным и душевным болезням» (1891), «Сифилис мозга и его лечение» (1891), «Эпилепсия, ее лечение и судебно-психиатрическое значение» (1892), «Психиатрические эскизы из истории. В 2 выпусках. — Вып. 1: Людвиг II, король Баварский; Навуходоносор, царь Вавилонский; Саул, царь Израилев; Камбиз, царь Персидский (1892); Вып. 2: Иоанн Грозный и его душевное состояние (1893)», «Общий прогрессивный паралич помешанных» (1893), «Пуэрперальные психозы» (1894), «Нервные болезни нашего общества» (1894), «Психология пола» (1895), «Судебная психиатрия» (1896), «Судебная общая психопатология» (1896), «Мигрень и ее лечение» (1898), «Психология преступника по русской литературе о каторге» (1900), «Вырождение и возрождение. Преступник и борьба с преступностью (Социально-психологические эскизы)» (1903), «Душевные болезни. Курс психиатрии для врачей и юристов. В 2 томах» (1905), «Отсталые дети (идиоты, отсталые и преступные дети), их лечение и воспитание» (1906), «Борьба с преступностью путем воспитания» (1908), «Душевные болезни нашего общества» (1911), «Руководство к уходу за душевными больными для сестер милосердия и фельдшериц» (1915), «Психология пола. Половое бессилие и другие половые извращения и их лечение» (1916), «Основы психологии человека (с рисунками)» (1917).

В 1880 году Павел Иванович выпустил первый русский учебник по психиатрии, выдержавший четыре издания «Учебник психиатрии для студентов» (1885, 1886, 1892).

Не менее известны исторические труды П.И. Ковалевского: «Завоевание Кавказа Россией. Исторические очерки» (1911), «История России с национальной точки зрения» (1912), «Значение национализма в современном движении балканских славян» (1912), «Основы русского национализма» (1912), «История Малороссии» (1914), «Кавказ. Народы Кавказа» (1914), «Психология русской нации» (1915), «Национализм и национальное воспитание в России» (1922) и другие, которые пользовались большим интересом, выдержали несколько изданий в дореволюционной России (в советское время они были признаны реакционными и не печатались). Павел Иванович одним из первых стал применять исторический анализ для составления психологического портрета выдающихся личностей. Большую славу ему принесли «Психиатрические эскизы из истории» (иногда эта книга выходит под названием «Психиатрические этюды из истории»). Долгое время в советскую эпоху эту книгу не публиковали, так как она противоречила марксистскому положению о роли личности в истории и концепции социально-экономического детерминизма. Эта книга, сочетавшая научность и популяризаторский стиль, на конкретных примерах из жизни знаменитых исторических личностей раскрывает динамику различных психических явлений, показывает роль среды и наследственности в формировании личности .

Необходимо подчеркнуть, что значительную роль в развитии медицинской деонтологии в нашей стране сыграла земская медицина. С самого начала своего развития земская психиатрия имела клиническую основу и социальную направленность. Такая направленность позволяет говорить о том, что зарождение социальной психиатрии и реабилитации психически больных началось в нашей стране еще в конце XIX века. При этом обращает на себя внимание сочетание истинно гуманного отношения к судьбе больного, неизменное уважение достоинства его личности и стремление использовать сохранившиеся психические способности для максимально возможно высокой социальной реадаптации. Примером могут служить высказывания П.И. Ковалевского, которого по праву считают выдающимся врачом-гуманистом. В неоднократно переиздававшемся «Руководстве к правильному уходу за душевными больными» он писал: «Обращение с больными в больнице должно быть всегда человеколюбивое, мягкое, кроткое и терпеливое. Прежде всего, необходимо приобрести доверие своих больных; а приобретают его только теплым участием, терпением, ласковым обращением, исполнением разумных желаний, готовностью оказать добро и строгую справедливость по отношению ко всем больным. Ложь, обман и хитрость не имеют места в обращении с этими больными. Они слишком чутки даже к искусственности и очень не любят человека, который прикидывается только добрым» .

Наставления Павла Ивановича, сделанные им задолго до появления самого понятия «медицинская деонтология», могут служить прекрасными иллюстрациями должного в психиатрии врачебного отношения к больным. В том же «Руководстве» он писал: «Как хороший хирург зондирует рану только в крайнем случае, так и хороший психиатр должен касаться душевной раны больного только ввиду исследования» . П.И. Ковалевский подчеркивал, что «главная задача при этом состоит в том, чтобы дать данному лицу средства к дальнейшему существованию, возвратить ему самостоятельность, внушить к нему доверие общества, в среду которого он поступает членом». В цитируемом «Руководстве» предусматривается практически все, что необходимо сделать врачам, реализуя заботу о том, чтобы больной легче и полноценнее вернулся к жизни вне больницы: от того, как его накормить и одеть, и до того, как упростить разрешение административно-правовых вопросов, возникающих после выписки из больницы, и обеспечить необходимую социально-медицинскую помощь больному .

Примечательно, что оргкомитет по подготовке к празднованию 200-летнего юбилея Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи, ныне Харьковская областная клиническая психиатрическая больница № 3) с полного одобрения научной и практической психиатрической общественности региона принял решение изготовить барельеф с изображением портрета профессора П.И. Ковалевского на одной из сторон памятной юбилейной медали, посвящённой упомянутому знаменательному событию в истории украинской медицины, что и было сделано .

Памятная юбилейная медаль, посвящённая 200-летию Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи)

Накануне революции П.И. Ковалевский читал курс судебной психологии на юридическом факультете Петроградского университета. О том, как воспринял Февральскую, а затем Октябрьскую революцию идеолог русского национализма, мы не знаем. Известно лишь, что после революции пожилой профессор П.И. Ковалевский как высококвалифицированный медик был мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда (уже в эмиграции в частном письме к бывшему однопартийцу — митрополиту Евлогию (Георгиевскому) — П.И. Ковалевский писал, что красные его к этому сотрудничеству принудили) . После окончания Гражданской войны вплоть до 1924 года учёный работал, как отмечалось выше, старшим врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде и даже консультировал тяжело больного В.И. Ленина, первым определив у него прогрессивный паралич.

Этот момент стал переломным в его судьбе. В 1924 году Павел Иванович чуть не погиб в результате преследований со стороны советских властей, но в декабре 1924 года, каким-то образом получив разрешение на выезд за границу, П.И. Ковалевский покинул СССР. Остаток своей жизни он прожил в бельгийском курортном городе Спа, продолжая заниматься научной и публицистической деятельностью. В 1925 году профессор обратился письменно к митрополиту Евлогию с предложением прочитать курс психологии в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже, однако вернуться к преподавательской деятельности Павлу Ивановичу, по-видимому, так и не пришлось . Эмигрантский период жизни П.И. Ковалевского весьма малоизвестен, и данное письмо позволяет расширить знания исследователей о пребывании автора в Бельгии. Скончался этот незаурядный учёный, выдающийся психиатр, публицист, общественный деятель, убежденный русский националист и, без всякого сомнения, патриот, желавший своему отечеству и народу лишь блага, 17 октября 1931 года в г. Льеж (Бельгия).

Таким образом, П.И. Ковалевский внёс значительный вклад в развитие отечественной научной и практической психиатрии, в т.ч. и харьковской психиатрической школы, и других дисциплин. Бесспорно, биография и научное наследие Павла Ивановича нуждаются в дальнейшем тщательном исследовании, особенно украинский и зарубежный периоды жизни и научного творчества.

_______________________

Литература

1. Иванов А. Профессор-националист (К 75-летию со дня кончины П.И. Ковалевского) [Электронный ресурс]. - URL: http://www.rusk.ru/st.php?idar=104584 (дата обращения: 24.02.2016).

2. История психоанализа в Украине / сост. И.И. Кутько, Л.И. Бондаренко, П.Т. Петрюк. - Харьков: Основа, 1996. - 360 с.

3. Iсторiя свiтової та української культури: пiдруч. для вищ. закл. освiти / В.А. Греченко, I.В. Чорний, В.А. Кушнерук [и др.]. - Київ: Лiтера, 2000. - 464 с.

4. Каннабих Ю.В. История психиатрии / предисловие П.Б. Ганнушкина: Репринтное издание. - М.: ЦТР МГП ВОС, 1994. - С. 383-410.

5. Ковалевский Павел Иванович [Электронный ресурс]. - URL: http://lib.e-science.ru/book/78/page/100.html (дата обращения: 12.02.2016).

6. Ковалевский П.Е. Род Ковалевских за триста лет. 1651-1951. - Париж: Б. и., 1951. - 23 с.

7. Ковалевский П.И. Отец русской психиатрии [Электронный ресурс]. - URL: www-library.univer.kharkov.ua/pages/exhibitions/kovalevskiy_pi/kovalevskiypi.pdf (дата обращения: 22.02.2016).

8. Ковалевский П.И. Судебно-психиатрические анализы: сост. для медиков и юристов. - Харьков: Тип. М. Зильберберга, 1880. - 260 с.

9. Ковалевский П.И. Первичное помешательство: сост. для медиков и юристов. - Харьков: Тип. М. Зильберберга, 1880. - 227 с.

10. Ковалевский П.И. Судебно-психиатрические анализы: сост. для медиков и юристов: в 2 т. - 2-е изд. - Харьков: Тип. М. Зильберберга, 1881. - Т. 1. - 406 с.; Т. 2. - 444 с.

11. Ковалевский П.И. Психиатрия. Курс, читаемый в 1885 году в Харьковском университете. - 2-е изд., доп. и передел. - Харьков: Изд. журн. «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», 1885. - 418 с.

12. Ковалевский П.И. Психиатрия: в 2 т. - 4-е изд., доп. и передел. - Харьков: Изд. журн. «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», тип. М.Ф. Зильбербера, 1890-1892. - Т. 1: Общая психопатология. - 4-е изд., доп. - 1892. - 220 с.; Т. 2: Специальная психиатрия: Курс, читанный в 1890 г. в Харьковском университете. - 4-е изд., доп. и передел. - 1890. - 432 c.

13. Ковалевский П.И. Эпилепсия, ее лечение и судебно-ппсихиатрическое значение. - 2-е изд., доп. - Харьков: Изд. журн. «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», 1892. - 239 с.

14. Ковалевский П.И. Судебная психиатрия. Курс, читанный на юридическом факультете Императорского Варшавского Университета. - Варшава: Изд. журн. «Архив психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии», тип. Варшавского учебного округа, 1896. - 426 с.

15. Ковалевский П.И. Русский национализм и национальное воспитание России. - СПб.: Тип. М. Акинфиева, 1912. - 394 с.

16. Краинский Н.В. Порча, кликуши и бесноватые, как явления русской народной жизни. - Новгород: Губ. тип., 1900. - 243 с.

17. Круглянский В.Ф. Психиатрия: история, проблемы, перспективы. - Минск: Выш. щкола, 1979. - 208 с.

18. Морозов Г.В. Деонтология в психиатрии // Деонтология в медицине: в 2 т. - Т. 2. Частная деонтология / Е.М. Вихляева, В.П. Гамов, С.З. Горшков [и др.]; под ред. Б.В. Петровского; АМН СССР. - М.: Медицина, 1988. - С. 145-162.

19. Петрюк П.Т. Павел Иванович Ковалевский - известный отечественный психиатр // История Сабуровой дачи. Успехи психиатрии, неврологии, нейрохирургии и наркологии: cборник научных работ Украинского НИИ клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии и Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи) / под общ. ред. И.И. Кутько, П.Т. Петрюка. - Харьков: Б. и., 1996. - Т. 3. - С. 57-61.

20. Петрюк П.Т. Профессор Павел Иванович Ковалевский - выдающейся отечественный учёный, психиатр, психолог, публицист и бывший сабурянин (К 160-летию со дня рождения) // Психiчне здоров’я. - 2009. - № 3(24). - С. 77-87.

21. Петрюк П.Т., Петрюк А.П. Профессор Павел Иванович Ковалевский: штрихи к портрету и научной деятельности выдающегося отечественного учёного, психиатра, психолога и публициста (К 165-летию со дня рождения) // Психiчне здоров’я. - 2014. - № 4(45). - С. 78-89.

22. Петрюк П.Т., Петрюк А.П., Иваничук О.П. Профессор П. И. Ковалевский: его «стихийный» материализм и понимание психических процессов // Новости украинской психиатрии. - Киев-Харьков, 2015 [Электронный ресурс]. - URL: http://www.psychiatry.ua/articles/paper444.htm (дата обращения: 24.06.2016).

23. Письмо П.И. Ковалевского митрополиту Евлогию (Георгиевскому) от 5/19 апреля 1925 г. - ГАРФ. Ф. Р-5919. Фонд митрополита Евлогия (Георгиевского). Оп. 1. Д. 66.

24. Платонов К.К. Мои встречи на великой дороге жизни (Воспоминания старого психолога) / под ред. А.Д. Глоточкина, А.Л. Журавлева, В.А. Кольцевой [и др.]. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. - 312 с. (Выдающиеся ученые Института психологии РАН).

25. Садiвничий В. Павло Ковалевський - редактор i видавець медичної перiодики // Журналiстика. - 2012. - Вип. 11(36). - С. 114-123.

26. Созинов А.С., Менделевич Д.М. Профессор Павел Иванович Ковалевский: К 110-летию преподавания в Казанском университете // Неврологический вестник - 2013. - Т. XLV, Вып. 2. - С. 85-92.

27. Стукалов П.Б. Павел Иванович Ковалевский и Михаил Осипович Меньшиков как идеологи Всероссийского национального союза: автореф. дис. … канд. ист. наук. - Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина. - Тамбов, 2009. - 23 с.

28. Стукалов П.Б. Политические и правовые учения в России во второй половине XIX - начале XX века: Всероссийский национальный союз и его идеологи. - Воронеж: ФКОУ ВПО Воронежский институт ФСИН России, 2011. - 175 с.

29. Хронология лидерства Сабуровой дачи в отечественной психиатрии / П.Т. Петрюк, И.К. Сосин, И.И. Кутько [и др.] // Новости украинской психиатрии. - Киев-Харьков, 2011 [Электронный ресурс]. - URL: http://www.psychiatry.ua/articles/
paper367.htm (дата обращения: 25.02.2016).

УДК 159.9(092)

Петрюк П.Т., Петрюк А.П., Иваничук О.П. Творческий путь и научное наследие профессора П.И. Ковалевского: краткий очерк // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. - 2016. - N 2(37) [Электронный ресурс]. - URL: http://mprj.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] - дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Российское образование в последние десятилетия занимается построением системы духовно-нравственного воспитания, направленного на духовное оздоровление общества, укрепление нравственности вступающего в жизнь поколения молодежи, формирование важнейших нравственных категорий, укорененных в отечественных традициях; приобщении учащихся к духовным истокам своей традиционной культуры.

Как известно, вопросы духовно-нравственного воспитания привлекали внимание учёных разных специальностей и направлений и в разные годы России, поэтому считаем важным обращение к трудам русских учёных, которые либо непосредственно занимались вопросами педагогики, либо пришли к вопросам воспитания путём жизненных исканий. С этой точки зрения представляется интересным и показательным пример Павла Ивановича Ковалевского (1849-1923), психиатра, публициста, идеолога русского национализма.

Ковалевский П. И. - основатель первого русского психиатрического журнала, профессор, член Русского собрания, член Всероссийского национального союза. В судьбе профессора Павла Ивановича Ковалевского тесно переплетаются наука, общественная деятельность и политическая публицистика. Павел Иванович Ковалевский родился в 1849 году в городе Петропавловске Павлоградского уезда Екатеринославской губернии в семье священника. Окончил духовное училище, а затем Екатеринославскую духовную семинарию. Страсть к естественным наукам побудила его избрать иной путь. В 1874 г. он окончил медицинский факультет Харьковского университета. В 1877 г. после защиты диссертации он стал доцентом, а в 1884 г. - профессором кафедры психиатрии этого университета. В 1889 г. Ковалевский - декан медицинского факультета. В 1882 г. он назначается на должность ректора Варшавского университета. После тяжелой болезни в 1897 году Ковалевский вынужден оставить этот пост. В дальнейшем профессор П. И. Ковалевский занимается издательской и научной деятельностью, а также участвует в работе ряда общественных организаций.

Павел Иванович Ковалевский

В широких кругах русской интеллигенции довольно высоким был авторитет П. И. Ковалевского и как историка. Такие его работы, как «Народы Кавказа», «Завоевание Кавказа Россией», «История Малороссии», «История России с национальной точки зрения» пользовались большим интересом, выдержали несколько изданий в дореволюционной России (в советское время они были признаны реакционными и не печатались). Несмотря на то, что П. И. Ковалевский всю жизнь посвятил проблемам психиатрии, он уделял серьёзное внимание вопросам воспитания, причём не просто проблемам воспитания, а проблемам русского национального воспитания.

Обратимся к анализу некоторых методологических аспектов его позиции. Книга П. И. Ковалевского «Национализм и национальное воспитание в России» относится к разряду тех, которые не утрачивают свою актуальность многие десятилетия. Точно так же, как мы открываем сегодня философские труды других русских мыслителей начала и первой половины ХХ века - тех, кто основал русскую традицию социальной философии и удержал ее от небытия. До сих пор гражданственность и национальность действуют порознь. Более того, гражданственность становится более безнациональной с повышением уровня образования. Образование, каким оно существует последние полвека в России, создает для гражданина больше поводов, чтобы клеветать на Россию, чем гордиться ею. Аналогичные явления видел в начале ХХ века и профессор Ковалевский, который указывал, что «школа убила Бога, убила национальность, убила государственность, убила общество, убила семью, убила человека».

Как и в наше время, либеральное образование создавало из детей космополитов, как и в наше время роль учительства, разложившегося профессионально и нравственно еще на студенческой скамье, чрезвычайно велика в разрушении нации и государства. Для профессора Ковалевского не было иной формулы Русской идеи, кроме Православия, Самодержавия и Народности. Принимая урок интеллектуальной честности и ученой глубины от выдающегося мыслителя и крупнейшего русского ученого, мы должны усвоить эту формулу и проникнуться ею до самой глубины души. Чтобы спасти Россию от небытия, подступившего столь близко, что многих скорая гибель Отечества и растворение русского народа в волнах миграции уже не удивляет и не пугает. Мы же должны бояться исключительно этого - гибели своей Родины, угасания русского рода.

В Русской идее русских мыслителей начала ХХ века мы имеем развернутую идеологическую доктрину. Профессор П. И. Ковалевский дал одну из наиболее исчерпывающих формулировок национализма: «В широком смысле национализм - духовное веяние, течение, направленное в данном народе, имеющее целью и задачею поднятие и совершенствование блага данной нации. Это будет национализм массовый, партийный… Но есть национализм и личный, индивидуальный, присущей природе каждого человека. Личный индивидуальный национализм - проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования в настоящем, почтение и преклонение пред прошлым и желание благоденствия, славы и успеха в будущем той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит… Национализм может проявляться двояко: в форме национального чувства и в форме национального сознания. Национальное чувство есть прирожденное свойство человеческого духа, присущее каждому человеку от рождения и состоящее в инстинктивной необъяснимой животной любви к данному народу, к данной местности… Национальное сознание есть выражение определенно выраженного воззрения о любви к родине, ее славе, ее чести, величию и силе».

Исследуя национальную психологию русского народа, профессор П. И. Ковалевский очень точно давал определения нации, национализму, национальному чувству и национальному самосознанию - понятиям столь существенным для общего мировоззрения. «Нация - большая группа людей, объединенных между собою единством происхождения, - единством исторических судеб и борьбы за существование, - единством физических и душевных качеств, - единством культуры, - единством веры, - единством языка и территории… Национализм - это проявление уважения, любви и преданности, до самопожертвования, в настоящем, - почтения и преклонения перед прошлым и желание благоденствия, славы, мощи и успеха в будущем - той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит… Национальное чувство есть прирожденная принадлежность физической и душевной организации. Оно инстинктивно. Оно обязательно. Национальное чувство прирожденно нам так же, как и все другие чувствования: любви к родителям, любви к детям, голода, жажды и т. д… Национальное самосознание есть акт мышления, в силу которого данная личность признает себя частью целого, идет под защиту и несет себя само на защиту своего родного целого, своей нации».

Господство русской нации в Российской Империи профессор П. И. Ковалевский выводил из права принесенных жертв, права пролитой крови за Отечество. «Наши права на обладание этим государством, - писал П. И. Ковалевский, - есть права крови, вытекающие из крови, пролитой нашими предками, - права имущественные, вытекающие из затрат наших предков, проценты на которые нам приходится платить и поныне, - права исторических судеб родины, обязующие нас хранить целыми и невредимыми завоеванное предками».

Вместе с тем, его перу принадлежит и уникальная работа «Педагогические размышления. Национальное воспитание», где выстроена авторская система русского национального воспитания. Под национальным воспитанием автор понимает совокупность нескольких характеристик. Во-первых, реальное образование, дающее детям «точные и серьезные знания той природы, которая вокруг нас и у нас под ногами». Это необходимо для того, «чтобы мы умели использовать и употребить на свои нужды всю окружающую нас природу». В силу этого «нашим детям нужно дать и познания, как ею пользоваться, и показать на деле эти самые способы пользования». Во-вторых, строжайшее руководство «особенностями и основными качествами нашей нации»: «поощрять то, что мы в ней находим ценного и достойного дальнейшей культивировки» и «уничтожать то, что является в нации… бесполезным и вредным». В-третьих, внедрение в человека таких душевных, духовных и физических качеств, которые «присущи и свойственны той или иной народности». Заметим: той или иной народности. П. И. Ковалевский, как и другие русские мыслители, подходил к вопросам национального воспитания широко, не ограничивая его рамками лишь русской педагогической культуры.

В системе национального воспитания П. И. Ковалевского особое место отводится православной религии, являющейся тем началом, которое объединяет русских в одно нераздельное целое. В патриотическом воспитании велика роль учителя. Комментируя известное высказывание о том, что немецкий учитель победил французского учителя, П. И. Ковалевский пишет, что германский учитель победил Францию не в силу своей образованности, а потому, что все немецкие учителя «были национальны и патриотичны». Национальным и патриотичным должен быть и русский учитель.

Патриотизм П. И. Ковалевским ставится выше образования: лучше невежество, согретое любовью к Родине, чем образование, связанное с презрением и неуважением к нации. Причем, знания всегда могут быть пополнены, а любовь, преданность и самопожертвование Родине не пополняется впоследствии. Чрезвычайно поучительны рассуждения П. И. Ковалевского об изучении истории, которая им объявляется одной из важных школьных дисциплин. История должна быть известна всем ученикам. Однако не история фактов, а история духа Русской нации, ход ее развития, разрастания и совершенствования. Для этого необходимо выполнить «два долга». Во-первых, проникнуться всем своим русским сердцем и во всю глубину своей души своей страной. Во-вторых, ценить славу и подвиги предков и достойно увековечить их словом и делом.

П. И. Ковалевский с горечью пишет о недостаточном знании русскими своей истории, своей культуры, искусства и т. д. Особую боль ему доставляет тот факт, что русских детей воспитывают «геройскими подвигами греков и римлян, как будто бы у нас нет своих героев, не только нисколько не меньше героев иностранных, а напротив, гораздо более видных и более достойных нашего почитания…». Что тут скажешь? В наше время виртуальных героев типа Джеймса Бонда даже греко-римские герои покажутся своими.

П. И. Ковалевский в структуре национального воспитания выделяет общественное национальное воспитание. Оно «должно состоять в проведении в жизнь во всех местах государства и во всех слоях общества духа любви, преданности и блага русской национальности и отечества. Этому должна служить вся государственная администрация, все государственные и общественные учреждения, пресса, литература и все гражданские стороны жизни…».

Не надо иметь большого воображения, чтобы понять, что приведенные слова звучат предельно современно и актуально в условиях сегодняшних реалий нашей жизни, где всё обстоит наоборот: вместо проведения в жизнь «духа любви, преданности и блага русской национальности и отечества» осуществляется духовное оскопление нашего народа и нашего общества. Внешне на уровне высокой политики как бы просматривается позитивная линия. Но пока создается впечатление, что она служит своего рода фиговым листком, прикрывающим процессы внутреннего разложения и распада русской (российской) ментальности в необъявленной информационно-артефактной войне без фронта и тыла, пронизывающей все поры нашей национальной жизни. Не потеряли своей злободневности и мысли П. И. Ковалевского о необходимости нам «иметь гражданское национальное мужество, отстаивать от- крыто свое национальное достоинство против наглых и открытых выпадов, оскорблений и унижений…». Ибо (он тут вспоминает слова Н. М. Карамзина), кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут.

П. И. Ковалевский отлично осознавал, что русское национальное воспитание никоим образом не могло бы отрицательно сказываться на взаимоотношениях русских людей с людьми, представляющими другие национальности России. Выражаясь современным языком, П. И. Ковалевский был сторонником этнической толерантности в отношениях между детьми разных национальностей. При этом он не скрывает особой цементирующей роли русского народа в России. В известном смысле можно говорить о наличии во взглядах П. И. Ковалевского элементов концепции «старшего брата». Но это отнюдь не доктрина подчеркнутого превосходства «белого» человека над «туземным» населением, представленная, например, в книге Р. Киплинга «Бремя белого человека». Нет, это - идея единой семьи народов необъятной империи, где, как в любой семье, есть старшие и младшие, где старшие должны заботиться о младших, защищать их, где отношения должны строиться на основе взаимоуважения и взаимопомощи.

Как бы мы ни пересказывали П. И. Ковалевского, все-таки лучше будет, если предоставим слово ему самому: «Проповедуя, однако, народную любовь и преданность русским детям, никогда не следует оскорблять и детей других наций, входящих в состав нашей Родины. Нужно относиться к ним дружески и любовно, как к братьям, и не давать заметить нашего господства победителя. Это они знают и без нас хорошо. Но, зная это, они должны видеть с нашей стороны такие отношения, какие существуют между братьями одной семьи. Само будущее должно установить отношения уважения к более сильному и защитнику, не чувство злобы и ненависти покоренного и попираемого».

Ковалевский Павел Иванович (1850-1930), психолог, религиозный деятель, эмигрант. Родился в 1850 г. в Харькове в семье священника. Окончил Екатеринославскую духовную семинарию и медицинский факультет Харьковского университета. Профессор психиатрии (1879-1894). Ректор Варшавского университета (1894). Заслуженный профессор. Был старшиной Русского национального клуба и членом совета Русского национального союза. Накануне революции в течение 2-х лет читал курс судебной психологии на юридическом факультете Петроградского университета. После революции был мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда, затем до 1924 г. работал главным врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде. В декабре 1924 г. получил разрешение на выезд за границу. В эмиграции в Бельгии (ок.1925). Проживал в г. Спа (Бельгия). В 1925 г. обращался к митрополиту Евлогию (Георгиевскому) с предложением прочитать курс психологии в Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже, однако преподавать в Свято-Сергиевском институте П. И. Ковалевскому, по-видимому, не пришлось. Скончался в 1930 г. в Бельгии.

Эта биографическая справка составлена по источникам:

Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре: 1921-1972 / Составитель Н. М. Зернов.- Boston: G. K. Hall & Co., 1973.
Письмо П. И. Ковалевского митрополиту Евлогию (Георгиевскому) от 5/19 апреля 1925 г. - ГАРФ. Ф. Р-5919. Фонд митрополита Евлогия (Георгиевского). Оп. 1. Д. 66.

Перепечатывается с сайта: http://zarubezhje.narod.ru/kl/k_014.htm

Ковалевский Павел Иванович (1849-1923), психиатр, публицист, идеолог русского национализма. Основатель первого русского психиатрического журнала. Профессор. Член Русского собрания. Член Всероссийского национального союза.

Проф. Ковалевский дал одну из наиболее исчерпывающих формулировок национализма: «В широком смысле национализм, - писал он, - духовное веяние, течение, направленное в данном народе, имеющее целью и задачею поднятие и совершенствование блага данной нации. Это будет национализм массовый, партийный… Но есть национализм и личный, индивидуальный, присущий природе каждого человека. Личный индивидуальный национализм - проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования в настоящем, почтение и преклонение пред прошлым и желание благоденствия, славы и успеха в будущем той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит… Национализм может проявляться двояко: в форме национального чувства и в форме национального сознания. Национальное чувство есть прирожденное свойство человеческого духа, присущее каждому человеку от рождения и состоящее в инстинктивной необъяснимой животной любви к данному народу, к данной местности… Национальное сознание есть выражение определенно выраженного воззрения о любви к родине, ее славе, ее чести, величию и силе».

Исследуя национальную психологию русского народа, Ковалевский очень точно давал определения нации, национализму, национальному чувству и национальному самосознанию - понятиям столь существенным для общего мировоззрения.

«Нация - большая группа людей, объединенных между собою единством происхождения, - единством исторических судеб и борьбы за существование, - единством физических и душевных качеств, - единством культуры, - единством веры, - единством языка и территории…

Национализм - это проявление уважения, любви и преданности, до самопожертвования, в настоящем, - почтения и преклонения перед прошлым и желание благоденствия, славы, мощи и успеха в будущем - той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит…

Национальное чувство есть прирожденная принадлежность физической и душевной организации. Оно инстинктивно. Оно обязательно. Национальное чувство прирожденно нам так же, как и все другие чувствования: любви к родителям, любви к детям, голода, жажды и т. д…

Национальное самосознание есть акт мышления, в силу которого данная личность признает себя частью целого, идет под защиту и несет себя само на защиту своего родного целого, своей нации».

Господство русской нации в Российской империи Ковалевский выводил из права принесенных жертв, права пролитой крови за отечество. «Наши права на обладание этим государством, - писал Ковалевский, - есть права крови, вытекающие из крови, пролитой нашими предками, - права имущественные, вытекающие из затрат наших предков, проценты на которые нам приходится платить и поныне, - права исторических судеб родины, обязующие нас хранить целыми и невредимыми завоеванное предками».

По поводу панславистских идей, широко распространенных и обсуждавшихся в русском обществе 1910-х, Ковалевский писал следующее: «Союз славян мыслим, если Россия станет во главе его, - если русский язык станет общеславянским языком, - если русское дело станет общеславянским делом, - если не только Россия будет для славян, но и славяне для России».

Смолин М.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

В судьбе профессора Павла Ивановича Ковалевского тесно переплетаются наука, общественная деятельность и политическая публицистика.

Павел Иванович Ковалевский родился в 1849 году (по другим данным - в 1850) в городе Петропавловске Павлоградского уезда Екатеринославской губернии в семье священника. Окончил духовное училище, а затем Екатеринославскую духовную семинарию. Страсть к естественным наукам побудила его избрать иной путь. В 1874 он окончил медицинский факультет Харьковского университета. В 1877 после защиты диссертации он стал доцентом, а в 1884 - профессором кафедры психиатрии этого университета. В 1889 Ковалевский - декан медицинского факультета. В 1982 он назначается на должность ректора Варшавского университета. После тяжелой болезни в 1897 году Ковалевский вынужден оставить этот пост.

В дальнейшем профессор Ковалевский занимается издательской и научной деятельностью, а также участвует в работе ряда общественных организаций. Он издавал научные журналы, переводил труды зарубежных психиатров. Усилиями Ковалевского состоялся первый российский съезд психиатров и невропатологов. Он участвует в работе Института братьев милосердия, Комитет Красного Креста, а также становится старшиной Русского национального клуба и членом совета Русского национального союза. Кроме того, дачное владение Ковалевского под Новороссийском стало известным как образцовое винодельческое хозяйство.

Среди книг Ковалевского известны его профессиональные труды: "Руководство к правильному уходу за душевными больными", "Судебная психиатрия", "Судебно-психиатрические анализы", "Душевные болезни для врачей и юристов", "Психология пола", "Гигиена и лечение душевных и нервных болезней", "Основы механизма душевной деятельности", "Учебник психиатрии для студентов", "Сифилис мозга и его лечение", "Пуэрперальные психозы", "Мигрень и её лечение". Не менее известны исторические труды Ковалевского: "Народы Кавказа", "Завоевание Кавказа Россией", "История Малороссии", "История России с национальной точки зрения", "Психиатрические эскизы из истории". Роль Ковалевского как идеолога русского национализма только сегодня становится известной в русском общественном движении. Этому способствует публикация его трудов "Основы русского национализма", "Психология русской нации", "Национализм и национальное воспитание в России", почти век остававшихся в забвении.

После революции пожилой профессор мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда. Затем до 1924 г. (по другим данным - до 1923) работал врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде. Ковалевский первым определил прогрессивный паралич у Ленина. Этот момент стал переломным в его судьбе. До сих пор не ясно, стал ли Ковалевский жертвой, принесенной большевиками, чтобы скрыть диагноз, или все же смог выехать за границу в 1925 году и окончил свои годы в Бельгии в 1930.

Книга П.И.Ковалевского "Национализм и национальное воспитание в России" относится к разряду тех, которые не утрачивают свою актуальность многие десятилетия. Точно так же, как мы открываем сегодня философские труды других русских мыслителей начала и первой половины ХХ века - тех, кто основал русскую традицию социальной философии и удержал ее от небытия.

Профессор Ковалевский составил в 1912 году труд о нации, который не только находится в контексте самых острых современных проблем, но и является "классическим", образцовым для современной политической науки, которая только еще подбирается к понятию "нация" и робко применяет ее к России. Власть в лице своих первых лиц уже научилась произносить слово "нация", но до сих пор находится в неведении, что сие слово означает. Придворная политическая наука доказывает, что никакой нации нет, что это просто иное звучание слова "государство". Она взывает к власти: "Забыть нацию!". Но русская политическая наука уже освоила наследие своих предшественников, в ряду которых П.И.Ковалевский занимает одно из достойнейших мест.

Нельзя сказать, что у П.И.Ковалевского понятие "нация" обретает свою полноту и ясность в том виде, в котором это необходимо сегодня. Но он делает главное: говорит о нации не как о позднем историческом явлении, а как о явлении исконном. Эта трактовка глубоко отличается от либеральной, которая полагает социальное явление существующим только когда оно названо. Нет, нация в русской истории существовала с момента рождения. Вопрос лишь в том, чем ранняя форма отличается от зрелой.

Ковалевский рассматривает нацию как явление общности языка, веры и судьбы. А таковая общность у русских складывается к концу IX века. И пусть иго ставило под вопрос суверенитет русской нации, а Смутное время грозило полным устранением русского государства из истории, русская нация возродилась в начале XVII века и заняла ведущее положение среди самых выдающихся наций мира.

Надо различать, пишет Ковалевский, бытие нации и ее становление. Также следует видеть и историческую обусловленность черт нации. Проблема русской нации начала ХХ века, которую рельефно описывает мыслитель, состояла в таком переустройстве жизни, которое требовало личного достоинства гражданина и проникновение патриотизма во все поры общества не только в годы нашествий, но и в повседневной жизни.

Русские, следуя привитым им православием семейным формам солидарности и любви к истине, должны были дойти до солидарности общегосударственной, национальной и до истины социальной - до понимания жизни общества в его современных формах. Это означало углубление понятия нации и понимания национальной принадлежности - выход за пределы сельской и приходской общины и утверждения надклассовой солидарности в городской жизни, в университетах, в печати, в массовой всенародной армии.

Русские должны были в начале ХХ века освоить пространство духовной борьбы. Это ясно понимал профессор Ковалевский и другие русские мыслители-националисты. Увы, исторические обстоятельства и козни врагов русского народа не дали русской нации шанса войти в зрелые формы и бросили ее по ложному пути коммунистического строительства. В тяжкой борьбе против марксистского космополитизма русские смогли собраться в нацию накануне Великой отечественной войны и победить в ней. Но подорванные силы столкнулись с новой манипуляцией. Русским не давали возродиться как нации, и вплоть до нашего времени национальное строительство происходит вопреки власти, оставшейся сугубо антинациональной.

До сих пор гражданственность и национальность действуют порознь. Более того, гражданственность становится более безнациональной с повышением уровня образования. Образование, каким оно существует последние полвека в России, создает для гражданина больше поводов, чтобы клеветать на Россию, чем гордиться ею. Аналогичные явления видел в начале ХХ века и профессор Ковалевский, который указывал, что "школа убила Бога, убила национальность, убила государственность, убила общество, убила семью, убила человека". Как и в наше время, либеральное образование создавало из детей космополитов, как и в наше время роль учительства, разложившегося профессионально и нравственно еще на студенческой скамье, чрезвычайно велика в разрушении нации и государства.

Русский национализм - спасительное средство воссоединения национальности и гражданственности, средство становления современной политической нации, в котором патриотизм должен уступить место русскому национализму, а местнический «национализм» нерусских коренных народов России - перерасти в российский патриотизм. Для существования России важно общегражданское понимание, что Россия создана русскими людьми, и русский национализм - это национализм великой нации, который, конечно, должен воспитываться и восходить к высшим формам, изживая темную народную стихию. Другие национализмы в России могут быть достойны уважения, если сочетаются с лояльностью и верностью государству Российскому. Отсюда возникает формула и иерархия империи, которая есть союз дружественных национализмов при первенстве, лидерстве и покровительстве со стороны русских националистов. Не только российская, но и славянская общность может существовать только при русском лидерстве. Ибо для мира и мировой истории славянство воспринимается только через русских и русскую историю.

Либеральный расизм требует разорвать это русское единство, добиваясь деградации ясного русского мировоззрения и сведения его к диким фобиям. Русский национализм противопоставляет гнусным затеям либералов русскую солидарность, которая втягивает в свою орбиту всех патриотов России - пусть даже и нерусских по крови.

"Россия для русских" - эта формула Александра III в трудах профессора Ковалевского раскрывается и обосновывается. К огорчению клеветников, ищущих повода обвинить русское национальное движение во всех грехах, "Россия для русских" выступает как самая перспективная формула государственности не только для самих русских (мы разделяем уверенность П.И.Ковалевского, что русские - это триединство великороссов, малороссов и белорусов), но и для нерусских народов России, связанных с русскими общей судьбой. Ковалевский прекрасно видел многообразие "русскости", которое сегодня мы подчас перестаем замечать, сводя русское исключительно к родовым признакам. В "русскости" есть единство в православной вере, есть единство в памяти о величии России, есть единство в русском языке и русской культуре, в любви к Отечеству, есть связь русских в пространстве Русского мира - не только обладателей гражданства Российской Федерации, но и соотечественников.

Для профессора Ковалевского не было иной формулы Русской идеи, кроме Православия, Самодержавия и Народности. Принимая урок интеллектуальной честности и ученой глубины от выдающегося мыслителя и крупнейшего русского ученого, мы должны усвоить эту формулу и проникнуться ею до самой глубины души. Чтобы спасти Россию от небытия, подступившего столь близко, что многих скорая гибель Отечества и растворение русского народа в волнах миграции уже не удивляет и не пугает. Мы же должны бояться исключительно этого - гибели своей Родины, угасания русского рода. В Русской идее русских мыслителей начала ХХ века мы имеем развернутую идеологическую доктрину, с которой мы спасем Россию и продолжим свой род до конца времен.

Предисловие к переизданию книги П.И.Ковалевского

Перепечатывается с сайта: http://www.savelev.ru

Обложка книги П.И.Ковалевского.

Сочинения:

П.И.Ковалевский. Сифилис мозга. 1890.

П.И.Ковалевский. Мигрень. 1893.

П.И.Ковалевский. Судебная психиатрия. 1896.

П.И.Ковалевский. Национализм и национальное воспитание в России: В 2 частях. - СПб., 1912. 394 с. (Книга выдержала несколько изданий, в том числе - Нью-Йорк, 1922).

П.И.Ковалевский. Основы механизма душевной деятельности.

П.И.Ковалевский. Основы психологии человека.

П.И.Ковалевский. Психология женщины.

П.И.Ковалевский. Психология преступника (Имеется также французское издание).

П.И.Ковалевский. Наука, Христос и Его учение. - Брюссель, 1928. 146 с.

П.И.Ковалевский. Иоанн Грозный. //СПб.: типография М.И. Акинфьева, 1901.

П.И.Ковалевский. «Основы русского национализма»;

П.И.Ковалевский. «Психология русской нации».

Литература:

Спекторский Е., Давац В. Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом. - Белград: Т. I. 1931 (2-ое издание - 1972 г.).

Здесь читайте:

Погромы еврейские , организация которых приписывается черносотенцам.

Сокращения (в том числе краткая расшифровка аббревиатур).

Павел Иванович Ковалевский (1850-1931) - известный психиатр, публицист и общественный деятель. Ректор Варшавского университета (1894-1897).Закончил духовное училище, а затем - Екатеринославскую семинарию. Тем не менее профессиональный выбор им был сделан в пользу естествознания. В 1869 году П. И. Ковалевский поступил на медицинский факультет Харьковского университета. Уже там он выбрал в качестве специализации проблему психических заболеваний. После окончания университета в 1874 году его оставили на факультете для подготовки докторской диссертации по психиатрии, которую защитил в 1877 году на тему: «Об изменении чувствительности кожи у меланхоликов». Научные исследования учёный совмещал с практической работой сверхштатного ординатора отделения душевнобольных Харьковской земской больницы (т. н. «Сабуровой дачи»). После защиты докторской диссертации Павел Иванович был назначен доцентом, а затем, в 1884 году, профессором кафедры психиатрии Харьковского университета.

В 1889 году П. И. Ковалевский стал деканом медицинского факультета Харьковского университета, а затем ректором Варшавского университета (1895-1897). Впоследствии, с 1903 по 1906 год, он заведовал кафедрой психиатрии Казанского университета, затем читал курс судебной психопатологии на юридическом факультете Петербургского университета и работал старшим врачом психиатрического отделения Николаевского военного госпиталя в Петербурге - самого передового медицинского учреждения того времени. Одновременно с этим Павел Иванович занимался переводами трудов зарубежные психиатров: Филиппа Пинеля, Теодора Мейнерта, Карла Вернике и других.
П. И. Ковалевский написал свыше 300 книг, брошюр, журнальных статей по различным вопросам психиатрии, невропатологии. В их числе книги «Руководство к правильному уходу за душевными больными», «Судебная психиатрия», «Судебно-психиатрические анализы» (3 издания), «Душевные болезни для врачей и юристов», «Психология пола», «Гигиена и лечение душевных и нервных болезней», «Основы механизма душевной деятельности», «Учебник психиатрии для студентов» (4 издания), «Сифилис мозга и его лечение», «Пуэрперальные психозы», «Мигрень и её лечение». П. И. Ковалевский издал написанное им первое отечественное руководство по психиатрии.

В широких кругах русской интеллигенции довольно высоким был авторитет П. И. Ковалевского и как историка. Такие его работы, как «Народы Кавказа», «Завоевание Кавказа Россией», «История Малороссии», «История России с национальной точки зрения» пользовались большим интересом, выдержали несколько изданий в дореволюционной России (в советское время они были признаны реакционными и не печатались).

П. И. Ковалевский одним из первых стал применять исторический анализ для составления психологического портрета выдающихся личностей. Заслуженную славу ему принесли «Психиатрические эскизы из истории» (иногда эта книга выходит под названием «Психиатрические этюды из истории»). В советское время эту книгу также не публиковали, так как она противоречила марксистскому положению о роли личности в истории и концепции социально-экономического детерминизма.

П. И. Ковалевский являлся старшиной Русского национального клуба, членом Совета Всероссийского национального союза и членом Русского собрания.

Па́вел Ива́нович Ковале́вский ( - 17 октября , Льеж) - известный психиатр , публицист и общественный деятель. Ректор Варшавского университета (1894-1897).

Биография

Эта книга, сочетавшая научность и популяризаторский стиль, на конкретных примерах из жизни Иоанна Грозного , Петра III , пророка Мухамеда , Жанны Д’Арк , Павла I , персидского царя Камбиза , Людвига II Баварского , Эмануэля Сведенборга и других раскрывает динамику различных психических явлений, показывает роль среды и наследственности в формировании личности.

П. И. Ковалевский являлся старшиной Русского национального клуба , членом Совета Всероссийского национального союза и членом Русского собрания .

Сочинения

• Ковалевский П.И. Петр Великий и его гений. - СПб. , издание "Русского медицинск. вестника" : типография М. Акинфиева и И. Леонтьева, 1900.
• Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа Россией. Исторические очерки. - СПб. , 1911.
• Ковалевский П.И. История России с национальной точки зрения. - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. Основы Русского национализма. - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. . - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. История Малороссии. - СПб. , 1914.
• Ковалевский П.И. Психология Русской нации. - СПб. , 1915.
• Ковалевский П.И. Психиатрические эскизы из истории. В двух томах. - М .: Терра, 1995. - ISBN 5-300-00095-7 , 5-300-00094-9.
• Ковалевский П.И. Иоанн Грозный и его душевное состояние. Психиатрические эскизы из истории. - М .: Либроком, 2012.
• Ковалевский П.И. . Судебная психиатрия. СПБ, 1902 г.

Напишите отзыв о статье "Ковалевский, Павел Иванович"

Примечания

Литература

• Петрюк П. Т. // Психічне здоров’я. - 2009. - № 3. - С. 77-87.
• Иванов А. .
• Афанасьев Н. И. Современники. Альбом биографий. - СПб, 1909. - Т. 1.- С. 133.
• Коцюбинский Д. А. Русский национализм в начале XX столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. - М., 2001.
• Садівничий В. Павло Ковалевський - редактор і видавець медичної періодики / Володимир Садівничий // Журналістика. - Вип. 11 (36). - 2012. - С. 114-123.
• Савельев А. Н. // Золотой Лев. - 2005. - № 69-70.

Ссылки

• Сидорчук И.В., Ростовцев Е.А.

Отрывок, характеризующий Ковалевский, Павел Иванович

Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.

Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.