Оправдание добра как нравственный принцип жизни. Читать онлайн "оправдание добра". II. Теоретическая философия

(«первичная основа совести есть чувство стыда»). Другими «основами нравственной жизни» Соловьев называет жалость и благоговение. Однако именно стыд отличает человека от животных. Стыдясь естественных потребностей человек демонстрирует, что он не есть только природное существо. Стыд обнаруживает различие добра и зла. При этом злом оказывается не сама природа, но подчиненность духа природе. Исторически нравственность воспитывается в рамках религии и первым её инструментом становится аскетизм . Главным врагом нравственности является плоть (природа , которая стремится поработить дух), а главной ареной этого противостояния оказываются «два главнейших отправления нашего организма»: питание и размножение (точнее «генитальный акт»). Некоторые аскеты пытаются распространить эту борьбу также на дыхание и сон. Однако аскетизм безнравственен, если служит не добру, а гордости или тщеславию. Разбирая понятие жалости, Соловьев находит его источник в «органической связи всех существ» и альтруизме . Разрыв этой связи приводит к отчуждению и эгоизму . Благодаря жалости мы обнаруживаем правду и справедливость . При этом жалость выявляет «отрицательное неравенство» (тот кого я жалею находится в худшем положении, чем я). «Положительным неравенством» в этом случае можно назвать благоговение - религиозное чувство в человеке, которое исходит из благодарности и констатации превосходства высшего существа (будь то родитель, фетиш или бог). Отсюда первобытной формой религии Соловьев считает «культ умерших». Религия и нравственность мыслятся в единстве, поскольку добро предполагает веру в его объективность.

На основах нравственной жизни произрастают добродетели , которые суть «одобряемые качества». Добродетели могут быть первичными (вера , надежда и любовь) и вторичными (великодушие , бескорыстие, терпимость , правдивость и пр.). Разбирая категорию добра («идеальную норму воли») Соловьев приходит к парадоксальному выводу, что оно не всегда совпадает в нашей жизни с благом («предметом действительного желания», удовольствием или благополучием), ибо не все стремятся к добру. Таким образом, автор Оправдания добра отвергает ложный эвдемонизм . Однако в пределе, добро является инструментом блага, ибо «безусловное существо добра заключает в себе и полноту блага». Вслед за Кантом Соловьев предполагает, что нравственность предполагает Бога как свою гарантию.

Часть вторая. Добро от Бога

Вся история человечества есть путь из царства природы в царство духа: «Исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству » (2,8,VI). Исторический процесс, в свою очередь, является составной частью «восходящего процесса всемирного совершенствования», разделенного на пять царство: минеральное, растительное, животное, человеческое и Царство Божие (2,9,I). Соловьев не отрицает космической эволюции , причем каждый новый этап её он именует творением. Камни косны, но растения уже стремятся к свету, животные стремятся к сытости, люди ищут лучшей жизни. Соловьев признает существование сознания у животных, что выражается в языке, мимике и целесообразности. У человека существует разум , как «способность постигать всеединую и всеединящую истину». Богочеловечество начинается с Иисуса Христа («странствующего раввина»), который воплощает в себе нравственный идеал, совершенство. Царство Божье, равно как и богочеловечество, мыслятся у Соловьева выражением нравственного идеала, «действительным нравственным порядком».

Часть третья. Добро через историю человечества

Поскольку нравственный и общественный идеал совпадают, то в книге описывается история общества (как «организованной нравственности»), которая проходит в три этапа:

• Родовая жизнь прошла путь от охотничьего до земледельческого быта. Нравственный смысл этой стадии заключается в благоговении перед предками, солидарности и культивировании стыда. Для пояснения родовой жизни Соловьев ссылается на Моргана и пример с ирокезами , где род является кровнородственной экзогамной социальной единицей («первоначальная общественная клеточка»). Группа родов образует племя , а группа племен - союз племен (зародыш нации).
• Национально-государственный строй . Соловьев полагает, что государства появляются в результате войн и договоров. Именно в государстве возникает семья как «форма жизни частной, приватной». В основе государства стояли «носители сверхродового сознания», объединенные в «вольные дружины». Первыми государственными формами были полития и деспотия , из которой вырастают «всемирные монархии» (Ассиро-Вавилонское царство , империя Ахеменидов , монархия Александра Македонского, Римская империя). Нравственный характер государства заключается в чувствах патриотизма и гражданской доблести. На смену кровной мести приходит право («Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад» - 3,17,VII). Тем не менее, право и нравственность не смешиваются, ибо коренное отличие права заключается в принуждении, тогда как нравственность является добровольной. Рассуждая о войнах Соловьев вслед за Гегелем признает их относительным злом, поскольку благодаря им рождается право и договоры, появляются государства и распространяются идеи. В будущем он предвидит и мировую войну между белой и желтой расами («которой главный представитель, китайский народ »):

Эта предстоящая вооруженная борьба между Европою и монгольскою Азией будет, конечно, последнею, но тем более ужасною, действительно всемирною войною, и не безразлично для судеб человечества, какая сторона останется в ней победительницею. (3,18,IV)

• Всемирное общение появляется в рамках религий, когда человек освобождается от родовых и национальных ограничений. Первой всемирной религией Соловьев называет буддизм , однако значительно большие надежды он возлагает на христианство , где «нет ни эллина, ни иудея». Соловьев отвергает крайности как национализма (который он называет «ложным патриотизмом» или «народным эгоизмом» - 3,14,V), так и космополитизма («было бы, однако, явною ошибкой связывать с христианством принцип космополитизма»). Таким компромиссом является истинный патриотизм , приобретающий всечеловеческий характер. Соловьев приводит в пример средневековую католическую Европу, где европейские нации не стирались, а утверждались с принятием христианства. К существенным чертам народа он относит: единство происхождения, единство языка и общность истории. Говоря о России, Соловьев упоминает «скандинавское происхождение» государства, крещение Руси и петровские реформы.

Размышляя об общественном прогрессе, Соловьев замечает, что как в области наказания произошел отказ от кровной мести , так же должен произойти отказ от «устрашающего возмездия» (частным случаем которого является смертная казнь), ибо право необходимо должно следовать за нравственностью, а нравственность запрещает использовать человека как средство . С позиции нравственности Соловьев также критикует современное общество, которое он называет плутократией , но также критикует он и альтернативу в виде сен-симоновского социализма , ибо оба подхода исходят из принципа, что «хлебом единым будет жив человек». Отвергая завистливые выпады социалистов против богатых и идеи отрицания собственности, он тем не менее полагает необходимым ограничения таких крайностей плутократии, как: «фальсификация, спекуляция и ростовщичество »

См. также

• Список русских философских произведений

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Оппозиция (шахматы)
• Определение (синтаксис)

Смотреть что такое "Оправдание добра" в других словарях:

«ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. - «ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. Нравственная философия» – произведение Вл.Соловьева, изданное в 1897 (последнее издание: Соч., т. 1. М., 1988) и призванное, по замыслу автора, стать первой частью системы «положительной» философии «всеединства», которую он… … Философская энциклопедия

Оправдание добра - главный труд В. С. Соловьева в области нравственной философии. Первоначально эта работа печаталась отдельными главами в журн. Вопросы философии и психологии, Книжки недели, Вестник Европы и Нива начиная с 1894 г. Отдельное ее издание вышло в … Русская Философия. Энциклопедия

ОПРАВДАНИЕ ДОБРА - главный труд В. С. Соловьева в области нравственной философии. Первоначально эта работа печаталась отдельными главами в журн. Вопросы философии и психологии, Книжки недели, Вестник Европы и Нива начиная с 1894 г. Отдельное ее издание вышло в… … Русская философия: словарь

“ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. Нравственная философия” - “ОПРАВДАНИЕ ДОБРА. Нравственная философия” произведение Вл. Соловьева, изданное в 1897 (последнее издание: Соч., т. 1. М., 1988) и призванное, по замыслу автора, стать первой частью системы “положительной” философии “всеединства”, которую он… … Философская энциклопедия

B.C. Соловьев Оправдание добра - кратко Владимир Сергеевич Соловьев автор оригинальнейшей философской системы, в которой основные черты русской философии представлены особенно рельефно. Достаточно перечислить главные философские работы Соловьева, чтобы составить первое… … Малый тезаурус мировой философии

Оправдание - Оправдание обычно означает признание чего либо допустимым, извинительным, целесообразным, а также признание кого либо правым, невиновным. Кроме того, может означать обоснование такого признания, доводы в его пользу. Оправдание в уголовном… … Википедия

ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА. ПРЕЛЮДИЯ К ФИЛОСОФИИ БУДУЩЕГО - ’ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА. Прелюдия к философии будущего’ (‘Jenseits von Gut und Böse’, 1886) работа Ницше, занимающая особое место в его творчестве. ‘ПоТ.С.Д.иЗ.’ находится на пороге заключительного, наиболее интенсивного периода философской… … История Философии: Энциклопедия

Во второй половине ХIХ происходит поляризация философских направлений. Идеализм и материализм соответствуют враждебным друг другу политическим течениям - охранительным или революционным идеям. В идеализме ведущая роль принадлежит религиозно-идеалистической философии. Религиозные идеи славянофилов, С.С. Гогоцкого, П.Д. Юркевича получают дальнейшее развитие в философии ВЛ. СОЛОВЬЕВА , в славянофильстве и «почвенничестве».

Центральной фигурой религиозной философии того времени был ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ СОЛОВЬЕВ (1853–1900). Соловьев стоит у истоков русского богоискательства, создания новых религиозных представлений. Он находился в оппозиции к официальной религии, считая, что пришло время восстановить «истинное» христианство, создать христианскую православную философию. «Философия религии одинаково необходима для всех мыслящих людей, как верующих, так и неверующих, ибо если первые должны знать, во что они верят, то вторые, конечно, должны знать то, что они отрицают».

Определяя свою философскую позицию, Соловьев считал, что западноевропейская философия, как эмпирическая, так иррационалистическая, - одностороння. А дело заключается в том, что сущность истины не постигается нив опыте, ни в разуме отдельно взятыми. Выход из сложившегося положения Соловьев видит в «универсальном синтезе» философии, науки и религии, создании «свободной теософии» (здесь можно усмотреть продолжение концепции славянофилов о «цельном знании»). При этом Соловьев критикует современное состояние и философии, и науки, и религии; должны быть переосмыслены все три составляющие. Но этого мало. Нужно далее нравственное совершенство, «цельность духа» людей. Всеэто дает возможность постичь абсолютное, «истинно сущее».

Исходный пункт философии Соловьева - «истинно-абсолютно-сущее». Оно характеризуется с разных сторон: оно - бытие и «сила бытия», и в тоже время оно выше бытия; оно характеризуется как «всеединство». Дело в том, что любая вещь познается в ее отношении к целому. А целое - не просто множество вещей, а всеединство. Всеединство - абсолютное начало всякого бытия. В конце концов, всеединство есть Бог.

Абсолютное предполагает нечто иное и определяется в своем другом - идее, или Логосe, который характеризуется категориями Блага, Истины и Красоты. Далее Абсолютное проявляется в виде материального мира, с его категориями пространства, времени, причинности, непроницаемости и т.д. Мир в своей эволюции проходит 3 этапа : космогонический процесс (здесь происходит превращение мира из хаоса в космос, подготовка условий для появления человека), исторический процесс (на этом этапе через человека идет путь преобразования бытия), богочеловеческий процесс (появление Христа дает смысл истории, которая должна завершиться Царством Божьим).

Одна из важных идей Соловьева - концепция неразрывного единства идеального и материального, которое представлено в виде Софии. Сначала Соловьев понимает Софию как материально осуществленную идею или идеально преображенную материю. Затем София дополняется другими признаками: София - божественное единство, София - разумная благоустроенность космоса; София - идеальное, совершенное человечество; София - женское начало.

В человеке - единство духовного и материального . От материального, природного у человека зло. Задача человека как духовного существа - преодоление зла и несовершенства. Человек должен стремиться к преобладанию духа над плотью, развивая добродетели, нравственные чувства. Но человек не только должен совершенствоваться, он должен преобразовывать внешний мир («свободная теургия»). Преображенная действительность должна стать прекрасной.

Центральная проблема гносеологии - проблема истины . Истина характеризуется много аспектно. Истина прежде всего всеединство, абсолютное. Далее, истина - предметы, законы. В этом аспекте истина - это «образ Божий» в мире. И наконец, истина - характеристика знаний. Истинное знание должно показать отношение предметов к их единству. В традициях античности Соловьев связывает истину с добром.

Нравственный смысл жизни человека - стремиться к добру вместе со всем человечеством . Современность Соловьев оценивал критически. На первый план вышла «плутократия», «в нас нет Бога», «мы живем не в истине». Нужно прекратить вражду между нациями, классами. У русского народа есть для этого предпосылки: внутренняя религиозность, стремление к высокой нравственности. Соловьев говорил, что Россия сыграет решающую роль в духовном примирении Востока и Запада, в единении всемирного христианства.

Основу философии Соловьева составили разработанные им понятия Всеединства, Добра и его воплощений, Богочеловечества, Софии. Онтологические, этические, социологические и историко-философские взгляды Соловьева нашли наиболее полное свое выражение в труде «Оправдание Добра» . Должное содержание или смысл человеческой жизни он видит в осуществлении человеком, обществом и человечеством в целом идеи Добра. При этом Добро трактуется онтологически, как некая высшая сущность, получающая воплощение в различных формах - в индивидуальном бытии человека, в религии и церкви, в истории человечества. Добро обладает следующими свойствами : 1) чистотой, или самозаконностью (автономией), ибо оно ничем внешним не обусловлено; 2) полнотой, или всеединством, поскольку оно все собою обусловливает; 3) силой, или действенностью, поскольку оно через все осуществляется. Оно проявляется прежде всего в чувствах стыда, жалости (сострадания) и благоговения. Эти первичные данные составляют незыблемые основы нравственной жизни человечества. Все так называемые добродетели могут быть показаны как видоизменения этих трех основ или как результат взаимодействия между ними и умственной стороной человека. Благодаря наличию этих первичных данных нравственности люди способны видеть различие между добром и злом, вырабатывать и воспринимать моральные нормы, формулировать учение о нравственности. Соловьев подчеркивает, что именно человек в своем разуме и совести (а не во всех своих поступках и жизнепроявлениях) есть безусловная форма для Добра как безусловного содержания. Его право и долг - оценивать с точки зрения соответствия идее Добра не только собственное поведение, но и те общественные образования, в которые он оказывается включенным (семья, церковь, Отечество). Эти образования есть исторические образы Добра, и человек должен участвовать в их жизни и соответствовать их требованиям лишь в той мере, в какой эта жизнь и эти требования являются воплощениями Добра. Соловьев не принимает противопоставления личности и общества, критикуя как «гипнотиков индивидуализма», утверждающих самодостаточность отдельной личности, так и «гипнотиков коллективизма», которые видят в людях только общественные массы. Человек для него - существо лично-общественное. Соловьев различает три основные формы организации человеческого общества : 1) родовая форма; 2) национально-государственный строй; 3) всемирное общение жизни. Последняя из этих форм есть осуществление идеи Всеединства - идеал будущего, когда в «действительном нравственном порядке» будут преобразованы и воссоединены все элементы бытия, содержащие даже в своем несовершенном состоянии «искру Божества».

Значительная часть работ Соловьева, в том числе и его публицистика, представляет его размышления о возможных путях достижения Богочеловечества - о том, что для этого могли бы сделать личность, государство, Церковь, и прежде всего в России.

В конце 70-х гг. Соловьев (в работе «Три силы») выдвинул идею России как «третьей силы», свободной от недостатков и ограниченностей двух других - «восточной» (чрезмерно подчиняющей личное начало общему) и «западной» (утверждающей чрезмерную независимость частного от общего). Третья сила должна «примирить единство высшего начала с свободной множественностью частных форм и элементов». Впоследствии Соловьев отказался от противопоставления России «западной силе».

Соловьев предлагает проект мироустройства, к которому должно двигаться человечество. Это будущее мироустройство предполагает духовный авторитет вселенского первосвященника, светскую власть национального государя и свободное служение пророка - свободного инициатора прогрессивного социального движения. От России же, считает он, требуется «обращение всех наших национальных дарований, всей мощи нашей империи на окончательное осуществление социальной троицы, где каждое из трех главных органических единств - церковь, государство и общество - безусловно свободно и державно, не в отъединении от двух других, но в утверждении безусловной внутренней связи с ними. Восстановить на земле этот верный образ Божественной троицы - вот в чем русская идея».

Десятилетие спустя в «Оправдании Добра» Соловьев вновь подтверждает свою приверженность идее «согласного действия» первосвятителя, царя и пророка как личных носителей верховных жизненных начал, видя в этом условие единства, полноты и правильного хода общего нравственного прогресса. Однако общий контекст этого произведения значительно отличается от «Русской идеи» с ее односторонней критикой Русской Православной церкви, давшей повод (наряду с приписыванием непогрешимости первосвященнику) говорить о том, что Соловьев отождествлял «первосвященника» с главой католической церкви. В «Оправдании Добра» философ рассматривает все христианские церкви как исторические образы Добра, стремясь быть объективным в характеристике их достоинств и ограниченностей.

Главный труд В. С. Соловьева в области нравственной философии. Первоначально эта работа печаталась отдельными главами в журн. “Вопросы философии и психологии”, “Книжки недели”, “Вестник Европы” и “Нива” начиная с 1894 г. Отдельное ее издание вышло в 1897 г. Соловьев полагал, что “Оправдание добра” составит первую книгу, дающую систематическое изложение его философии. Он предполагал дополнить и продолжить эту работу трудами об онтологии и гносеологии, но этому замыслу нее суждено было осуществиться. Соловьев отказывается от рассмотрения нравственной философии как одной из наиболее непримечательных и малозначительных составляющих общего изложения философии. Нравственная философия определяется им как “полное знание о добре”. Самостоятельный характер, по мнению Соловьева, придается нравственной философии в поиске решения проблемы добра. Анализ же данной проблемы позволяет найти ключ к другим проблемам этики - смысла жизни и смерти, совести, свободы, долга, жалости, стыда и др. По своему содержанию «Оправдание добра» является воплощением титанических усилий философа по созданию и систематизации нравственной философии и этики того времени.

Основной целью работы Соловьев считал не анализ добра как отвлеченного момента идеи или эмпирических его проявлений, а исследование полноты “нравственных норм для всех основных практических отношений единичной и собирательной жизни”.

В понимании Соловьева, проблема добра перерастает рамки этики, не останавливаясь непосредственно на идее добра, а расширяясь до категорий бытия, жизни в целом, замысла Божьего о мире, ибо “добро от Бога” и его творение не может быть неудачным. Соловьев считал добро неотъемлемой, безусловно присущей человеку частью, как часть его нравственности, ее исходный элемент. Соловьев в своей философии возводит добро до категории морально универсальной, до самого предмета нравственной философии.

Оправдание добра как такового - главная задача нравственной философии, оправдание же добра как истины Соловьев относил к задачам теоретической философии.

Главный вопрос, который пытается решить Соловьев, “оправдывая” добро, - стоит ли жить, если в мире царит зло, и в чем же заключается смысл жизни.

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть огромное количество фактов, глубоко изучить жизнь и человеческую психику, обратиться к Богу и к мировой истории. Соловьев избирает долгий и сложный путь, который и определяет структуру книги: сначала он углубляется в человеческую природу, затем обращается к Богу, а после на перекрестки исторических событий.

Соловьев начинает свою работу с рассмотрения человеческой природы (ч. I - “Добро в человеческой природе”). Он начинает анализ с разговора об истории этики, в которой отмечались такие пороки природы человека, как агрессивность и злоба, лень и зависть, коварство и хитрость, а также немало др. пороков. Однако, если вспомнить работы Дарвина, то можно говорить о некоем нравственном чувстве, в наличии которого сам ученый признавал самое главное отличие человека от животного, считая его врожденным. Соловьев соглашается с Дарвином, приводя в аргумент чувство стыда, отсутствующее у животных и имеющее сугубо нравственный характер.

Я стыжусь своей животности, следовательно, я еще существую как человек, причем не только физически, но и нравственно.

Наряду с этим основным нравственным чувством в природе человека есть чувство жалости, понимаемое философом как ощущение чужого страдания или нужды, солидарность с другими. Именно из этого понятия развивается понимание сострадания, милосердия, совести, а потом и всей многосложности внутренних и внешних социальных связей.

К числу свойственных человеку нравственных качеств Соловьев относит благоговение, способность преклоняться перед чем-то высшим, порождающая такие проявления нравственной жизни, как стремление к идеалу, самосовершенствование.

По мнению философа, эти чувства наиболее просты органически, и держат на себе всю нравственность, составляют достаточно мощный противовес всем порокам, эгоизму, диким страстям.

Проблеме происхождения добра и его характеру посвящена вторая часть работы Соловьева - “Добро от Бога”. Он говорит о том, что, несмотря на безусловное наличие необходимых оснований для утверждения добра в человеческой природе, нельзя говорить о безусловной победе добродетелей над пороками, добра над злом.

Стало быть, добро имеет лишь относительный характер, отсюда нравственность должна располагать безусловным началом.

Полнота добра, по мнению Соловьева, выражается в 3 видах: в безусловно сущем, действительном совершенстве - в Боге, в потенциальном - человеческом сознании и воле, а также в действительном осуществлении добра в историческом процессе совершенствования, который есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к Богочеловечеству и здесь можно говорить о прогрессе не только в области науки и культуры, но и в области нравственности, поскольку “средний уровень общеобязательных и реализуемых нравственных требований повышается”.

Соловьев затрагивает проблемы нравственной философии о свободе как её основе, считая подлинной свободой разумную свободу, приравненную им к нравственной необходимости, а не к свободе воли, или иррациональному произвольному выбору.

С этой точки зрения нравственность “вполне совместима с детерминизмом и вовсе не требует так называемой свободы воли” (с. 114). “Я не говорю,- писал он далее, - что такой свободы воли нет, - я утверждаю только, что ее нет в нравственных действиях” (с. 115).

Условия осуществления исторического процесса не мешают добру стать общим достоянием (часть. III - “Добро чрез историю человечества”).

В историческом развитии Соловьев выделял три последовательные ступени: родовую, национально-государственный строй и всемирное общение жизни (как идеал будущего).

Цель его в том, чтобы воплотить совершенную нравственность в собирательном целом человечества; действительным субъектом совершенствования или нравственного прогресса является единичный человек совместно с человеком собирательным, или обществом.

Общество по своей сути, по мнению Соловьева, есть нравственное восполнение или осуществление личности в данном жизненном круге, то есть они связаны между собой как часть и целое, ибо общество представляет собой дополненную и расширенную личность, а личность “сосредоточенное” общество. Философ признавал принудительность некоторых форм Общественной нравственности, но с той оговоркой, что относятся они только к случаям необходимости поддержания внешнего порядка. Что же касается внутреннего нравственного совершенствования, то ученый отвергал возможность абсолютного любого принуждения.

В нравственной области добро существует само по себе, не связанное с юридическими нормами и не нуждающееся ни в каком государственном воздействии.

Соловьев признавал неотделимость нравственности от права и его воплощения в государстве в целом историческом процессе. Он считал, будучи новатором, вопрос взаимоотношения между правовой и нравственной областью одним из коренных и базовых в практической философии

“Это есть, - писал он, - в сущности вопрос о связи между идеальным нравственным сознанием и действительною жизнью, от положительного понимания этой связи зависит жизненность и плодотворность самого нравственного сознания”.

В конце концов, Соловьев определяет право как форму равновесия между формально-нравственным интересом личной свободы и материально-нравственным интересом общего блага, как принудительное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных “проявлений зла”.

“Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царствие Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад”.

Соловьев являлся ярым противником и критиком национализма и лжепатриотизма. В его понимании понятия «общечеловеческое» и «национальное» выражены следующим образом:

“Народы… живут не для себя только, а для всех”.

Контрмировоззрением национализма он считал космополитизм, под которым понимал требование безусловного применения нравственного закона без всякого отношения к национальным различиям. Такая трактовка вполне соответствовала его идее будущего всеединства человечества.

Соловьев Владимир

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

ВВЕДЕНИЕ. НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ НАУКА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДОБРО В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПЕРВИЧНЫЕ ДАННЫЕ НРАВСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ВТОРАЯ. АСКЕТИЧЕСКОЕ НАЧАЛО В НРАВСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЖАЛОСТЬ И АЛЬТРУИЗМ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. РЕЛИГИОЗНОЕ НАЧАЛО В НРАВСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ПЯТАЯ. О ДОБРОДЕТЕЛЯХ

ГЛАВА ШЕСТАЯ. МНИМЫЕ НАЧАЛА ПРАКТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДОБРО ОТ БОГА

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЕДИНСТВО НРАВСТВЕННЫХ ОСНОВ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. БЕЗУСЛОВНОЕ НАЧАЛО НРАВСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ НРАВСТВЕННОГО ПОРЯДКА

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДОБРО ЧРЕЗ ИСТОРИЮ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЛИЧНО-ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ В ЕГО ГЛАВНЫХ ЭПОХАХ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ОТВЛЕЧЕННЫЙ СУБЪЕКТИВИЗМ В НРАВСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. НРАВСТВЕННАЯ НОРМА ОБЩЕСТВЕННОСТИ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС С НРАВСТВЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. УГОЛОВНЫЙ ВОПРОС С НРАВСТВЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ВОПРОС С НРАВСТВЕННОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. НРАВСТВЕННОСТЬ И ПРАВО

ГЛАВА ВОСЬМНАДЦАТАЯ. СМЫСЛ ВОЙНЫ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. НРАВСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В ЕЕ ЦЕЛОМ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. НРАВСТВЕННЫЙ СМЫСЛ ЖИЗНИ В ЕГО ОКОНЧАТЕЛЬНОМ ОПРЕДЕЛЕНИИ И ПЕРЕХОД К ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Соловьев Владимир

Оправдание добра

Соловьев В.С.

ОПРАВДАНИЕ ДОБРА

НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ.

Посвящается моему отцу историку Сергею Михайловичу Соловьеву и деду священнику Михаилу Васильевичу Соловьеву с чувством живой признательности и вечной связи.

Предисловие ко второму изданию

Предисловие к первому изданию (Нравственный смысл жизни в его предварительном понятии)

Общий вопрос о смысле жизни.

I. Двоякое отрицание жизненного смысла. - Пессимизм теоретический. Внутренняя несостоятельность людей, рассуждающих о преимуществах небытия, но на деле предпочитающих бытие. - Их привязанность к жизни свидетельствует о ее действительном, хотя и не пост игнутом ими смысле. - Пессимизм практический, окончательно выражающийся в самоубийстве. - Самоубийцы тоже невольно свидетельствуют о смысле жизни, так как их отчаяние в ней происходит оттого, что она не исполняет их произвольных и противоречивых требован ий, исполнение которых, однако, было бы возможно только при бессмысленности жизни, и, следовательно, неисполнение говорит за присутствие в жизни смысла, которого эти люди не хотят знать по собственному неразумию (Примеры: Ромео, Клеопатра)

II. Взгляд, признающий в жизни смысл, но исключительно эстетический, выражающийся в том, что сильно, величаво, красиво - безотносительно к нравственному добру. - Бесспорное опровержение этого взгляда фактом смерти, превращающей всякую натуральную силу и

величие в ничтожество и всякую натуральную красоту в крайнее безобразие (Пояснение: библейские слова об Александре Македонском). - Жалкие нападения Ницше на христианство. - Действительная сила, величие и красота нераздельны с абсолютным Добром

III. Взгляд, признающий, что смысл жизни в ее добре, но при том утверждающий, что это добро, как данное свыше и осуществленное в непреложных жизненных формах (семьи, отечества, церкви), требует от человека лишь покорного принятия, без всяких рассуждений. - Недостаточность такого взгляда, забывающего, что исторические образы жизненного добра не имеют внешнего единства и законченности и потому требуют от человека не формальной покорности, а опознания их по существу и внутреннего содействия в их продолжающ емся росте

IV. Противуположное заблуждение (моральный аморфизм), утверждающее, что добро существует лишь в субъективных душевных состояниях каждого отдельного человека и в естественно проистекающих отсюда добрых отношениях между людьми, а что всякие собирательно-ор ганизованные формы общества своим искусственным и насильственным действием производят только зло. - Но общественная организация, создаваемая историческою жизнью человечества, есть необходимое продолжение физической организации, созданной мировою жизнью,

все действительное сложно, ничто не существует вне той или другой формы собирательной организации, и начало морального аморфизма, последовательно проведенное, логически требует отрицания всякой действительности в пользу пустоты или небытия

Оба крайние нравственные заблуждения: доктрина безусловной покорности перед историческими формами общественной жизни и доктрина безусловного их отрицания (моральный аморфизм) совпадают в том, что берут добро не по существу и придают значение безусловно-д олжного или безусловно-недолжного тому, что по природе своей условно (поясняющие примеры). - Человек в своем разуме и совести как безусловная внутренняя форма для Добра как безусловного содержания. - Общие внутренние признаки добра как такого: его чистот а, или самозаконность (автономия), поскольку оно ничем (внешним) не обусловлено; его полнота, или всеединство, поскольку оно все собою обусловливает, его сила, или действенность, поскольку оно через все осуществляется. - Задача нравственной философии и п реимущественная задача предлагаемой системы

ВВЕДЕНИЕ (НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК НАУКА)

I. Формальная всеобщность идеи добра на низших ступенях нравственного сознания независимо от материального содержания этой идеи (примеры и пояснения). - Рост нравственного сознания, постепенно вводя в формальную идею добра более соответственное ей и боле е внутренно с нею связанное содержание, естественно переходит в науку о нравственности, или нравственную философию

II. Нравственная философия не зависит всецело от положительной религии. Свидетельство ап. Павла о нравственном законе, "написанном в сердцах" язычников. - При существовании многих религий и вероисповеданий споры между ними предполагают общую нравственн ую почву (пояснения и примеры) и, следовательно, нравственные нормы, на которые одинаково ссылаются спорящие стороны, не могут зависеть от их религиозных и вероисповедных различий

III. Независимость нравственной философии от теоретической (от гносеологии и метафизики). - В нравственной философии мы изучаем наше внутреннее отношение к нашим же собственным действиям (и то, что логически с этим связано), т. е. нечто бесспорно доступно е нашему познанию, так как мы сами же это производим, причем остается в стороне спорный вопрос о теоретической достоверности другого, нравственно с нами не связанного бытия. - Философская критика познания не может идти далее сомнения в объективном бытии

познаваемого, а такое теоретическое сомнение недостаточно, чтобы подорвать нравственно-практическую уверенность в обязательности тех или других состояний и действий самого субъекта, как внутренно-достойных. Притом скептицизм теоретической философии в н ей же самой и разрешается тем или другим положительным образом. - Наконец, если бы даже возможна была твердая уверенность в небытии внешнего мира, то этим не упразднялось бы внутреннее различие добра и зла, так как если непозволительно злобствовать на жи вого человека, то на пустой призрак - и подавно; если постыдно рабски подчиняться влечениям действительной чувственности, то воображаемой - еще более

IV. Нравственная философия не зависит от положительного решения метафизического вопроса о "свободе воли", так как нравственность возможна и при детерминизме, утверждающем необходимость человеческих поступков. - В философии следует различать необходимость чисто механическую, которая сама по себе несовместима ни с каким нравственным актом, от необходимости психологической и от необходимости этической, или разумно-идейной. Бесспорное различие между механическим движением и душевною реакциею, необходимо в ызываемою мотивами, т. е. представлениями, соединенными с чувствованиями и хотениями. - По качеству преодолевающей жизненной мотивации можно различать добрую душевную натуру от злой, и, поскольку добрая натура, как известно из опыта, подлежит мотивированн ому укреплению и развитию, а злая - мотивированному исправлению и преобразованию, тем самым даны уже на почве психологической необходимости известные условия для этических задач и учений

V. У человека силу преодолевающей мотивации может получить сверх тех или других психологических побуждений и сама всеобщая разумная идея добра, действующая чрез сознание безусловного долга быть ей сообразным: человек может делать добро помимо всяких отно шений к приятному и неприятному, ради самого существа добра как такого, или как безусловно превосходного. Понятие нравственной необходимости, или - что то же - разумной свободы. Как необходимость психологическая (чрез душевные возбуждения) есть возвы шение над механическою необходимостью и освобождение от нее, так нравственная необходимость (через пересиливающую идею добра), оставаясь вполне необходимостью, есть возвышение над психологическою необходимостью душевных аффектов и свобода от этой низшей мотивации. - Для того чтобы безусловная идея добра могла быть достаточным основанием человеческих действий, необходимо со стороны субъекта соединение достаточной нравственной восприимчивости к ней с достаточным знанием о ней (пояснения и библейские приме ры). - Указание на метафизическую возможность произвольного предпочтения безусловного зла безусловному добру. Нравственная философия как полное знание о добре предполагается при основательной постановке и решении метафиз...

Смерть и время царят на земле,

Ты владыками их не зови:

Все, кружась, исчезает во мгле,

Неподвижно лишь Солнце любви.

Весь творческий путь Соловьева может быть понят и объяснен именно из...искания социальной правды.

Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия.

Владимир Соловьев о нравственности и экономике (по страницам работы «Оправдание добра»)

Часть I.

Соловьев о необходимости социальной доктрины христианства.

Введение.

Ни об одном русском философе, наверное, не написано столько книг и статей, как о Владимире Соловьеве (1853-1900).

Вроде бы о нем и о его творчестве все уже известно. Также известно, что Владимир Сергеевич очень противоречивая и неоднозначная фигура. Оценки его творчества весьма различаются, иногда они оказываются диаметрально противоположными. Владимир Соловев был ярким приверженцем целостного мировосприятия и миропонимания, всю свою жизнь искал пути органического соединения науки, философии и богословия. Начало этому поиску положила магистерская диссертация «Кризис в западной философии. Против позитивизма» (1881). В ней Соловьев опирался на критические обобщения И. В. Киреевского, яркого представителя первого поколения славянофилов (впрочем, Соловьев не разделял его мессианских представлений о России и противопоставления русского православия всей западной мысли). Примечательно, что собственная критика западноевропейского рационализма Владимира Сергеевича основывалась также на аргументации некоторых европейских мыслителей.

Поиск путей синтеза науки, философии и религии требовал от Владимира Соловьева большой эрудиции, которую он демонстрировал в своих трудах. Сфера его познавательных интересов очень широкая, в нее входили следующие области знания: гносеология, антропология, этика, история и историософия, право, история церкви, богословие (теология), социология и т.п. Соловьев был не только философом, но также известным поэтом эпохи символизма и «серебряного века». Он также выступал как литературовед, написав целый ряд статей о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, А.К. Толстом, Лескове.

Подобно таким русским мыслителям, как Константин Леонтьев или Лев Тихомиров, Владимир Соловьев был достаточно самобытной личностью, он никого не повторял, ни у кого нечего не заимствовал и был яркой «одиночкой». Но если у того же Леонтьева и Тихомирова последователей было мало, то Владимиру Соловьеву многие старались подражать. Он оказал влияние на целую плеяду русских философов, которых сегодня принято относить к представителям так называемой «русской религиозной философии». Среди таких последователей можно назвать С. Булгакова, Н. Бердяева, Л. Карсавина, С. Франка, П. Флоренского, Е. Трубецкого и других. Влияние Владимира Соловьева распространялось также на творчество русских писателей, поэтов и художников начала ХХ века. Отчасти, чары Соловьева можно объяснить тем, что его идеи оказались созвучны духу того непростого времени, когда Россия находилась на переломе эпох (разрушение традиционных устоев и переход к капитализму). Тогда на волне отрицания всего ортодоксального и архаичного приветствовалось все новое, а нового у Соловьева хоть отбавляй. Кроме того, большую роль сыграл талант Соловьева, виртуозно владевшего как пером, так и устным словом. Многие обращали внимание на его способность убеждать собеседников, которая граничила с «гипнотизмом». Многих привлекала не философия Соловьева, а его мистицизм. Впрочем, по-настоящему сильная волна увлечения Соловьевым в среде интеллигенции столичных городов Петербурга и Москвы возникла уже после смерти Владимира Сергеевича.

У Соловьева, между тем, было и остается много оппонентов, критиков. Нередки такие резкие оценки Соловьева: «еретик», «папист», «оккультист», «бунтовщик хуже Пугачева», «юдофил», «космополит» и т.п. Главные обвинения в адрес Соловьева: ересь софианства, экуменизм (теория «вселенской теократии»), симпатии к католицизму и готовность пожертвовать Православием ради «христианского единства» («неортодоксального христианства»). Порой Соловьев доходил до утверждения, что никакого раскола Христианской Церкви в 11 веке не было, имело место лишь одно из случавшихся и до этого недоразумений в отношениях между Константинополем и Римом, со времен Христа Церковь остается Единой, Вселенской, а восточное православие и западный католицизм - лишь Ее модификации. По мнению Соловьева, просто надо признать этот очевидный факт, после чего мир станет «вселенской теократией», «богочеловечеством».

Критики Соловьева также отмечают его приверженность идее синтеза христианства и иудаизма («иудеохристианство») , неприязнь по отношению к византийской цивилизации, увлечения мистицизмом и даже оккультизмом, склонность к пантеизму, вера в «светлое будущее» человечества на земле (что граничило с ересью хилиазма), понимание истории как «христианского прогресса» и т.п. При этом, по мнению критиков, степень вины Соловьева возрастает в связи с тем, что он заразил своими ересями многих мыслителей и молодежь того времени.

Мы можем заметить, что Соловьев не был лишь мишенью критики. При своей жизни он сам активно нападал на некоторых современников. Например, на славянофилов, идеи которых об уникальности России явно шли в разрез с его теорией «вселенской теократии». Или на Н.Я. Данилевского, который в своей книге «Россия и Европа» показал, что никакого «всечеловечества» нет и быть не может, а мир представляет собой совокупность очень разных цивилизаций («культурно-исторических типов»). Соловьев выступил с резкой критикой того строя, который существовал в Византии (прежде всего, статья «Византизм и Россия» - 1896). Соловьев фактически нанес удар по идеям своего друга К.Н. Леонтьева, который полагал, что заимствование опыта государственного строительства Византии («византизм») может спасти Россию от грядущей катастрофы. Соловьев не просто критиковал Византию, он категорически отрицал необходимость каких-либо заимствований опыта Второго Рима, предлагал идти по проторенной дороге Западной Европы. И в этом смысле для Соловьева Петр Первый был образцовым правителем. За подобного рода симпатии Соловьев получил титул 100-процентного «западника». Дружеские и творческие отношения между двумя мыслителями прекратились.

Справедливости ради следует сказать, что от ряда своих заблуждений Соловьев отказался в конце своей жизни. Прежде всего, он разочаровался в своем проекте «вселенской теократии», стал более трезво и критично относиться к католицизму и т.п. От мечты о «светлом будущем» и веры в «христианский прогресс» Соловьев перешел к эсхатологическим размышлениям о конце земной жизни (антихрист, апокалипсис). Эти размышления нашли свое отражение в его последней крупной работе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» (1900). Кстати, многие современники (Е. Трубецкой, Н. Бердяев, К. Мочульский) сразу же заметили, насколько «Три разговора» отличаются от предыдущего творчества В. Соловьева. Они оценили работу как своеобразное покаяние философа в своих предыдущих грехах и ересях.

По мнению ряда современных исследователей, в актив Соловьева можно зачислить его идеи о том, что христианство представляет собой не только (и даже не столько) религию индивидуального спасения человека. Настоящее христианство, согласно Соловьеву, немыслимо без социального начала. Христиане могут спасаться лишь через выстраивание правильных (основанных на евангельских принципах) отношений с другими людьми (как христианами, так и нехристианами). Крайне важным условием для спасения человека является правильно устроенное государство. Что касается церкви, то она не должна замыкаться лишь на той жизни, которая велась и ведется в пределах церковной ограды. Она должна оказывать гораздо более активное влияние на все стороны жизни общества. По сути Соловьев сформулировал немало идей, которые в совокупности можно назвать «социальным христианством». Исследователи творчества Соловьева особенно выделяют его вклад в философское осмысление и обоснование права и государства. Не умаляя первенствующей роли нравственных норм в жизни общества, Соловьев исходил из того, что право и государство могут и должны содействовать нравственному прогрессу общества. В этом пункте Соловьев расходился со славянофилами, которые считали главным и единственным условием нравственного прогресса общества христианскую церковь. А развитие правовых институтов в России последние даже рассматривали как угрозу для самобытности русской цивилизации. А К. Леонтьев был одним из резких критиков того, что сегодня мы называем «правовым государством». Константин Николаевич полагал, что русский человек должен бояться не закона, судьи или полицейского, а Бога. А «облагодетельствованная» конституцией Россия очень быстро скатится к революции.

Соловьев решительно дистанцировался от славянофильского идеализма, основанного, как он выразился, на «безобразной смеси фантастических совершенств с дурной реальностью». Равно как и от избыточного морализаторства Льва Толстого, которое, по мнению Соловьева, представляло собой «правовой нигилизм». Но оставим в стороне интересы Соловьева в сфере права и государства. Исследователи творчества Владимира Соловьева крайне редко в список его интересов включают экономику. Это, по нашему мнению, несправедливо. Писал он и об экономике, хотя действительно, немного и редко. Но, как говорится, «редко, но метко». Естественно, не как профессиональный экономист, а как философ.

Коротко об «Оправдании добра» Владимира Соловьева

Хотелось бы восполнить этот пробел. «Меткие» мысли об экономике можно найти в одной из наиболее известных работ Владимира Соловьева «Оправдание добра». Остановимся на ней подробнее. Работа увидела свет в 1897 году. Следует признать, что это произведение - одно из наиболее фундаментальных исследований вопросов этики в истории мировой философской мысли. Те специалисты, которые занимаются изучением творчества Соловьева, ставят указанную работу на первое место среди трудов философа.

Одна из сквозных мыслей работы Соловьева «Оправдание добра» такова: все многообразие проявлений нравственности можно свести к трем основным первичным видам. Эти три вида, изначально присущие природе человека (совесть), соответствуют трем видам чувств: чувству стыда, чувству жалости и чувству благоговения перед высшими силами. Уровень нравственности, соответственно, определяется степенью: господства человека над материальной чувственностью (аскетическое начало нравственности), солидарности с другими людьми (готовность человека жертвовать ради других, альтруизм), внутреннего подчинения сверхчеловеческому началу (религиозное начало в нравственности). Все остальные конкретные проявления нравственности (или, наоборот, безнравственности) представляют собой производные формы и комбинации трех указанных «первичных» видов.

Книга «Оправдание добра» представляла собой лишь первую часть задуманной Соловьевым обширной трилогии, посвященной вопросам так называемого «всеединства», «всечеловечества» и «вселенской теократии». Соловьев вынашивал проект объединения человечества на почве единой веры всех людей в Бога. В качестве такого единого для человечества духовно-религиозного «общего знаменателя» Владимир Сергеевич рассматривал христианство. Причем, судя по многим его замечаниям и намекам, он готов был на то, чтобы таким «знаменателем» стало христианство в его католическом варианте - так называемое «неортодоксальное» христианство. В проекте Соловьева просматривались явные признаки ереси экуменизма. Впрочем, это была даже не ересь, а лишь мечтательное прожектерство. Оно не получило должного обоснования в трудах Соловьева. И не могло получить, поскольку идея вселенской христианской теократии противоречила духу и догматам христианства. Соловьев рассматривает добро как онтологическое явление, добро развивается необходимо и независимо от различения между добром и злом. Исторический прогресс не связан с христианством и с судьбой отдельной личности, а представляет собой саморазвитие мира. Соловьев считал, что мир «запрограммирован» на развитие в направлении универсального блага - пресловутого «всеединства». Создается впечатление, что работа «Оправдание добра» писалась Соловьевым с одной-единственной целью - обосновать захватившую его еще в молодости идею «всечеловечества», «всеединства». Идея «всеединства» подвергалась критике (по нашему мнению, достаточно справедливой) и в годы жизни Соловьева, и после его смерти. По мнению некоторых исследователей, было бы неправильно назвать теории Соловьева «христианской философией», ведь в них сильны и нехристианские идеи, в них много от пантеизма.

В.С. Соловьёв был, действительно, верующим человеком, но в его синтетический замысел входило включение и таких положений, которые несовместимы с христианством. А.Ф. Лосев (1893-1998) писал о том, что теоретические работы мыслителя являются классическими по форме, но небезупречными по смыслу: Соловьёву не удалось избегнуть пантеистических, гностических и неоплатонических тенденций. Имеются и более жесткие оценки учения В. Соловьева о нравственности. Вот что например пишет автор материала под названием «Оправдание добра (1897 г.)», размещенного на сайте «Антимодернизм.ру» (предположительно автор - Роман Вершилло): «Как и в других своих сочинениях, в "ОД" («Оправдание добра» - В.К.) Соловьев выступает как последовательный монист, ставящий знак существенного тождества между духовным и - телесным, общим и - единичным, личным и - общественным. Мир - это материальная и "сверхматериальная" тотальность, бытийный монолит. Существует лишь одна субстанция (здесь Соловьев следует Спинозе), которая противопоставляется разрозненности личностей, предметов и явлений наличного бытия. В.С. Соловьев не делает различия между реальностью и фантазией, истиной и ложью. И поэтому он признает эволюцию и отрицает ее, говорит о личности и о душе, и отрицает и то и другое, употребляет слова "добро" и "зло" и сливает их друг с другом. В целом, вывод Соловьева в "ОД" сводится к тому, что неизбежный прогресс происходит внутри неподвижного бытийного монолита, или, что для Соловьева одно и то же, такой прогресс не происходит, потому что внутри "всеединства" развитие невозможно. С точки зрения этого бессмысленного учения не нужны ни личность, ни свобода воли, ни различение добра и зла, ни философия, ни Христианская религия. Онтологическая "нравственность" превосходит вообще всё отдельное и осмысленное просто потому, что она есть и без остатка совпадает с материальным бытием» .

Я не являюсь философом, поэтому углубляться в разбор философских заблуждений (граничащих, по мнению авторитетных богословов, с ересями) Соловьева не буду. Вместе с тем, Владимир Соловьев в работе «Оправдание добра» высказал много интересных идей, относящихся к сфере смежных (вроде бы даже периферийных) интересов философа. В том числе к сфере экономики. И здесь мы находим много полезного и поучительного. Хочу отметить, что многие русские мыслители конца 19-начала 20 века обратились к теме экономики, чего ранее не наблюдалось. Начиная с Федора Достоевского, они стали говорить об «экономическом материализме» как отличительной черте русского общества того времени. Требовалось осмысление «экономического материализма».

Экономике посвящена, прежде всего, глава 16 «Экономический вопрос с нравственной точки зрения». Отдельные мысли по экономике встречаются и в других, особенно последних главах. Итак, начнем анализ 16 главы работы, последовательно двигаясь по тексту.

О нравственных и экономических корнях национального и уголовного вопросов

Обратим внимание, что 16-й главе «Оправдания добра» предшествуют главы, которые называются: «Национальный вопрос с нравственной точки зрения» (глава 14) и «Уголовный вопрос с нравственной точки зрения» (глава 15). Продолжая разговор, начатый в этих главах, Владимир Соловьев в 16 главе говорит о том, что национальные конфликты и уголовная преступность имеют часто причины экономические. Лишь на поверхности все это выглядит как межэтническая вражда и уголовные преступления человека против человека (убийства, грабежи, разбой и т.д.). За всем этим, как отмечает Соловьев, стоит причина экономическая: «Если бы люди и народы научились ценить чужие национальные особенности, как свои собственные, если бы, далее, в каждом народе преступные личные элементы были по возможности исправлены перевоспитанием и разумною опекой с полным упразднением всех остатков уголовной свирепости, этим нравственным решением вопроса национального и вопроса уголовного не была бы еще устранена важная причина и народной вражды, и преступности - причина экономическая (курсив мой - В.К.)» .

В предыдущих двух главах Соловьев рассуждал о том, как, исправляя нравы общества, можно добиться если не исчезновения национальной розни и уголовных преступлений, то, по крайней мере, ослабления остроты этих двух проблем. А теперь, он еще говорит о необходимости устранения причин экономического порядка. Впрочем, данный вывод философа не оригинален. Уже целая плеяда буржуазных и социалистических авторов в духе философии экономического материализма говорила о том же. Правда, некоторые авторы перегибали палку, утверждая, например, что национальных (а также религиозных) войн давно уже в мире не осталось. Войны идут за экономические интересы (передел рынков, источники сырья, сферы приложения капитала), а национальные (и религиозные) лозунги этих войн - лишь прикрытие чьих-то экономических интересов. Именно такой крайней точки зрения придерживался, например, В.И. Ленин (она наиболее ярко представлена в его работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»).

Позиция Соловьева намного тоньше и глубже. Признавая экономические причины межнациональной розни и уголовной преступности, он утверждает, что экономические причины, в свою очередь, имеют нравственные первопричины: «Это дурное воздействие экономических условий современного человечества на состояние национального и уголовного вопроса зависит, конечно, от того, что это положение само по себе страдает нравственным недугом. Его ненормальность обнаруживается в самой экономической области, поскольку здесь все более и более выступает вражда общественных классов из-за имуществ, грозящая во многих странах Западной Европы и Америки открытою борьбою не на живот, а на смерть». Корень всех социальных проблем - один, вернее единый. Так учат святые отцы, так написано в Священном Писании. Апостол Павел говорил: «Корень всех зол - сребролюбие». А с тем, что в конце 19 века классовая борьба на экономической почве в Западной Европе и Соединенных Штатах Северной Америки обострялась и угрожала стабильности тогдашнего общественного строя, можно полностью согласиться. Это был строй капитализма, в котором сребролюбие стало высшим смыслом жизни. Владимир Соловьев уже ощущал плоды развития «русского» капитализма с 1860-х гг., когда начались реформы Александра II. Он высказывал опасения, что классовая борьба в России может перерасти в революцию. Поэтому экономический вопрос философа волновал не как отвлеченная научная проблема, а как вызов грядущего ХХ века (до которого он не успел дожить). Судя по целому ряду работ Соловьева, он видел главную опасность во внутренних социальных и классовых конфликтах стран Западной Европы, Америки, России. Угрозы мировой войны он не видел (и даже полагал, что такая война мало вероятна). О необходимости выработки позиции Восточной Церкви по социальным вопросам.

Евангелие (да и просто совесть) диктуют человеку необходимость накормить и обогреть голодного и холодного. А если таких голодных и холодных миллионы? - задается вопросом Соловьев. Тут два варианта поведения. Либо вообще забыть о делах благотворительности и помощи. Либо пытаться делать что-то для того, чтобы можно было накормить и обогреть миллионы страждущих людей. Но во втором случае человек неизбежно будет вовлечен в решение социальных проблем. Значит, христианин обречен на то, чтобы быть существом социальным. Т.е. думать о лучшем устроении общества и участвовать в этом устроении. Причем солидарно с другими людьми, которым голос совести подсказывает делать то же самое. Поскольку вся проблема добра рассматривается не с позиций холодного рационализма, а с позиций христианства, то фактически Соловьев призывает к тому, чтобы у христианства как сообщества людей была своя социальная политика:

«Для человека, стоящего на нравственной точке зрения, так же невозможно принимать участие в этой социально-экономической вражде, как и во вражде между нациями и племенами. И вместе с тем невозможно для него оставаться равнодушным к материальному положению его ближних. Если элементарное нравственное чувство жалости, получившее свою высшую санкцию в евангелии, требует от нас накормить голодного, напоить жаждущего и согреть зябнущего, то это требование, конечно, не теряет своей силы тогда, когда эти голодные и зябнущие считаются миллионами, а не единицами. И если я один этим миллионам помочь не могу, а следовательно, и не обязан, то я могу и обязан помогать им вместе с другими, моя личная обязанность переходит в собирательную - не в чужую, а в мою же собственную, более широкую обязанность, как участника в собирательном целом и его общей задаче».

Соловьев был один из первых русских мыслителей, который задался вопросом: почему у Восточной Церкви нет своей внятной позиции по социальным вопросам? В отличие, скажем, от католической церкви, где вопросы социальной жизни во времена Соловьева уже достаточно подробно исследовались католическими теологами и разъяснялись в папских энцикликах Римского престола.

Можно предположить, что вдумчивые православные богословы видят и понимают тонкие связи между христианством и Церковью, с одной стороны, и социальной сферой и социальным поведением человека, с другой. Но миллионам рядовых христиан надо дать простое и убедительное понимание того, как относиться к событиям социальной жизни и как выстраивать собственную жизнь в большом социуме (следует отметить, что с пониманием о жизни в малом социуме - семье дело обстояло намного лучше). Во времена Соловьева в воздухе уже витала идея разработки документа, который можно было бы назвать социальной концепцией Русской православной церкви. Что-то наподобие простого закона, который был дан Богом Моисею для обуздания жестоковыйного еврейского народа. Соловьев в «Оправдании добра» фактически делал наброски такого документа.